Я ненавижу селфи

Большинство людей не назвали бы меня «мужественным мужчиной». Черт, я даже не особо считаю себя «мужчиной». Скорее, я женщина с мужскими частями тела. Как игрушка из «Истории игрушек», которую тот маленький засранец сделал из туловища Барби и конечностей солдатика Джи-Ай Джо. Уверен, что бог создал меня таким же способом. Наверняка у него была груда частей тела, и он решил сварганить густой человеческий суп. Мой мозг и сердце были скорее женскими, я всегда был окружен девушками-друзьями. Да, последнее слово здесь не просто так. Девушка появилась у меня только в двадцать с небольшим, но до этого у меня была постоянно меняющаяся коллекция девушек-друзей.

Я встретил свою первую девушку-друга Кейли, когда мне было шесть лет. Мы жили по соседству и почти каждый день после школы проводили время вместе. У нас были очень схожие интересы: например, играть с Барби, постоянно смотреть «Миссис Даутфайр» и пи́сать в кровать. Ладно, последнее относилось только ко мне. Но она меня за это не осуждала. Когда я ночевал у Кейли дома, ее мама давала мне резиновую простыню, чтобы я засунул ее в спальный мешок, превратив его в презерватив размером с человека. Спать было не очень удобно, но зато я не уничтожал их ковер в гостиной. Мы дружили примерно до того, как мне исполнилось десять. Я точно не помню, что произошло или почему мы с Кейли отдалились друг от друга, но я помню один своеобразный случай: я врезал ей между ног, чтобы узнать, так же ли это больно, как если тебя бьют по яйцам. Этот маленький эксперимент, ВОЗМОЖНО, заставил ее переосмыслить нашу дружбу. Понимаю.

Я встретил свою следующую девушку-друга, когда мне было одиннадцать, и ее звали Сара. Она любила экспериментировать больше, чем Кейли, поэтому, думаю, мы и поладили. Удар между ног никогда не был чем-то из ряда вон выходящим. Я почти уверен, что однажды она даже разрешила мне ощупать ее. В этом не было ничего сексуального. Я просто хотел знать, что находится там. Я был УВЕРЕН, что у женщин там были спрятаны драгоценности. Зовите меня «кисочным» пиратом. Но наша дружба основывалась не только на изучении тел друг друга, но и на том, что мы находили друг у друга психологические проблемы. Я думаю, она была шизофреником, а я патологическим лжецом. Ее воображаемые друзья были уж СЛИШКОМ детализированы, а я как-то сказал ей, что я, на самом деле, инопланетянин. И я верил в это. Никто из нас не обращался к психиатру, но мы часто играли в доктора, так что это создавало баланс, так ведь? Наша дружба закончилась, потому что я переехал в другую часть города, а дружба на расстоянии не очень-то возможна, когда тебе одиннадцать. Это было до изобретения интернета, поэтому у нас не было Твиттера, чтобы подписаться друг на друга. Казалось, что Сара умерла, и я совсем забыл о ней. Вот так.

В следующие пятнадцать лет у меня было еще много девушек-друзей. Все они были разными и по-своему уникальными. Некоторые из них были сумасшедшими, некоторые – безрассудными любительницами приключений, некоторые – в инвалидных колясках, но всех объединяло одно: они никого не осуждали. Я не выношу тех, кто осуждает других. Если что-то не так, и кто-то вздергивает бровь, в ту же секунду я вырезаю этого «кого-то» из своей жизни. Мне нравится жить в мире, где люди могут быть, кем, черт подери, угодно, и говорить все, что, черт подери, хотят. Это интересно, даже увлекательно! Я знатный наблюдатель за людьми. Нет ничего лучше, чем просто сидеть и, конечно же, не осуждая, наблюдать, как люди ведут себя естественно. Похоже на телевидение, только без рекламы, на фильм, но без раздражающих объявлений «отключите ваши телефоны», спектакль, но без… ладно, неважно. Я охренеть как ненавижу спектакли. Нет ничего хуже. Говорить так – ведь не значит осуждать, правда? Ох, ну что поделать. Сказанного не воротишь.

Подруга, с которой мы дружим дольше всего, – Кейт. Мы познакомились в шестом классе и сблизились, потому что оба были полными долбанными неудачниками. Так я обычно и сближаюсь с людьми – через осознание, что мы оба отстой и нужны друг другу. Вероятно, не самый здоровый способ завязывать дружбу, но эй, какую дружбу, на самом деле, можно назвать прямо-таки «здоровой»? Мои отношения с друзьями обычно похожи на большие пакеты жирных картофельных чипсов с большой банкой густого сырного соуса рядом. Пальчики оближешь, какие нездоровые. Как бы то ни было, мы с Кейт дружили и в средней школе, и в старшей, и сейчас она – единственная из моих старых друзей, с кем я вижусь каждую неделю. В старшей школе мы общались немного меньше в основном потому, что за лето после восьмого класса у нас обоих появилась грудь. Ее грудь принесла ей несколько новых клевых друзей, а моя – удержала меня в кругу неудачников.

Кейт видела меня в мои худшие, лучшие и (в общем-то, постоянные) заурядные времена. Люди говорят, что дружба между парнем и девушкой, как сильно не сопротивляйся, всегда скатывается в романтику. Эти люди – шлюхи без самообладания. Ого. Это было довольно осуждающе с моей стороны. Ладно, сдаю назад.