Я ненавижу босса!

Все, что было дальше, я помню отрывками. Вот мы (почему-то в темноте!) крадемся по коридорам «очень коттеджа». Крадемся — сильно сказано. Мы постоянно останавливаемся, потому что выясняется, что нам снова нужно целоваться. А поскольку света нет, мы то и дело натыкаемся на какие-то предметы. Они от этого падают. В общем, идти получается очень громко и очень медленно.

Но мы все-таки добираемся, куда шли, и падаем на широкую кровать. И одежда падает куда-то на пол. А потом и я — то ли падаю, то ли лечу куда-то.

Если бы у меня были близкие подружки, с которыми мы бы встретились в кафе после всего этого, и они бы спросили: «Ну как?», я не знала бы что ответить. Потому что бывает секс, бывает прекрасный секс, а бывает — вот так. Когда концентрация счастья настолько высока, что, кажется, еще чуть-чуть — и ты не выдержишь, просто умрешь от восторга.

Но ты не умираешь. Вы просто лежите рядом — выравнивая дыхание и время от времени касаясь друг друга, словно чтобы проверить: не наваждение ли. Не исчезнет ли, не растворится?

Он отбросил прядь волос с моего лица и шепнул:

— Ты очень красивая…

— И давно это у вас? — «врачебным» тоном спросила я. Слышала бы меня приятельница-психолог, прочитала бы лекцию на тему: ты совершенно не умеешь принимать комплименты. Но она не слышала, так что обошлось.

— Очень давно, — он отвечал серьезно, ну настолько серьезно, насколько он вообще может быть серьезен. — С того дня, как ты устроилась на работу. Нет, даже раньше! Когда только пришла на собеседование.

Я и не заметила, как мы перешли на «ты». Но ведь это вполне нормально после всего, что было. Мне, наверное, тоже следует говорить ему «ты»…

— Прекрати врать! Мы тогда даже не виделись!

— Ну это как посмотреть… Ты-то точно меня не увидела. Мы столкнулись в дверях, а у меня в руках был стаканчик с кофе.

— Не может быть! Я бы тебя заметила.

— О, тебе было не до того. Ты летела вперед, чтобы врезаться в кого-то еще. И врезалась.

Я стала припоминать: действительно, когда я шла на собеседование, в дверях меня вроде бы кто-то толкнул, а потом я еще в кого-то врезалась. А что, такое бывает, когда ты ужасно опаздываешь и при этом глазеешь по сторонам, потому что не знаешь, куда идти… Значит, не врет.

— Это ты меня толкнул, — на всякий случай я попыталась перевести стрелки.

— Как скажешь, дорогая.

— И ты, конечно, сразу понял, что встретил свою судьбу. Подумал: вот она прекрасная фея, что озарит мой жизненный путь.

— Что я тогда подумал, я тебе говорить не буду. Кофе все-таки был горячий.

Действительно. Пусть лучше не говорит.

— А потом я увидел у кадровиков твое дело и сказал, что тебя необходимо принять.

— А они?

— Удивились. Мы своим агентам даем не только процент от продаж, но и зарплату и полный соцпакет. Так что набираем зверей, хищников, добытчиков, бультерьеров. А у тебя — ни опыта работы, ни клыков, как у саблезубого тигра, ни даже черного пояса по карате.

— Но меня же взяли?

— Я сказал, что ты дальняя родственница. Одноклассника. По материнской линии. В общем, сказал, что очень надо.

Теперь понятно, почему в родном коллективе я чувствовала себя не в своей тарелке. Я и была не в своей тарелке! А сейчас даже не знала, радоваться мне внезапно вскрывшимся особенностям моего трудоустройства или не стоит. Ладно, обдумаю это позже.

— А потом ты начал доставать меня на планерках и мучить на тренингах, — тоном прокурора заявила я.

— Если честно, было не совсем так… Потом у нас появились планерки и тренинги. До тебя их вообще не было.

— Ты серьезно?

— Почему ты все время подозреваешь меня в несерьезности? — он сделал вид, что собирается обидеться.

— Но зачем тебе все это было надо?

— Нужно же было мне произвести на тебя впечатление. А как его произведешь, если ты сидишь в одном кабинете, а я в другом? Ну вот, пришлось стать ближе к народу. Я изо всех сил демонстрировал обаяние и чувство юмора.

— То есть все эти жуткие тренинги…

— Все было ради тебя.

Я смотрела на него с недоверием, пытаясь понять, какова доля шутки в этой шутке. Но он выглядел абсолютно серьезным.

— Послушай, но это все как-то… А почему нельзя было сразу…

— … вызвать тебя в кабинет, и сказать: Лисова, вы мне нравитесь, давайте уже обойдемся без всех этих глупостей и сразу застрянем в лифте?

Я попыталась себе это представить такое начало карьеры. Да уж, наверное, лучше тренинги. Но нельзя же так просто признать его правоту:

— Вначале, может быть, и да, а потом?

— Через какое-то время мне начало казаться, что я преуспел. Ты так на меня смотрела, что я решил: пора действовать! Серьезно, я даже купил билеты в театр. Вот ты любишь театр?

— Если честно, не особенно, — призналась я.

— Я тоже терпеть не могу. Видишь — у нас много общего!

— И где мои билеты?