Я ненавижу босса!

Я залипла, рассматривая двух претендентов, чьи фотографии оказались рядом. Один — накачанный брюнет с волевым подбородком, но пожалуй, недостаточно осмысленным взглядом. Второй — шатен, вполне симпатичный, ум в глазах светится, но прическа… Кажется, он всю жизнь проводит в салоне.

— Берите того, что справа, — раздался голос сзади.

Стоит ли говорить, кому он принадлежал.

— Никита Владимирович, а вы что здесь?.. — впрочем, что бы он тут ни делал, по сравнению с моим он выбрал достойное занятие.

— Да вот увидел, что свет горит. Думаю, дай посмотрю, кто тут во внеурочное время трудится…

— Я задержалась, чтобы сделать отчет, — пробормотала я.

И какая теперь разница, что это правда? Обидно. Очень. Я почувствовала, как голос предательски задрожал.

— Да-да, конечно, я вижу, — согласился со мной Никита Владимирович.

То, что он видел, в комментариях не нуждалось. Сияющая надпись «Экскорт-услуги. Конфиденциальность, надежность, безопасность!» и полуголые мужики с ценниками.

Перенести это унижение было невозможно. Но самое ужасное было то, что на клавиатуру одна за другой стали капать крупные слезы. И остановить их никак не получалось.

— Лисова, прекратите это сейчас же, — строго сказал Никита Владимирович. — Я боюсь плачущих женщин, я не знаю, что с ними делать. Лучше расскажите, что случилось.

Почему-то его строгий голос меня моментом отрезвил. Истерики не случилось, и я довольно связно пересказала ему свои беды.

Свадьба сестры бывшего, куда нельзя приходить без пары, и отвратительный Павел Александрович, который умудрился сломать ногу, когда его не просили. К чести Никиты Владимировича надо сказать, что исповедь ценного сотрудника он выслушал очень серьезно, лишь в месте, где я добралась до банановой кожуры, он хохотнул. Почти без злорадства! Просто кремень человек!

— Так вы с Павлом Александровичем действительно встречаетесь? — спросил он, когда я рассказала свою историю.

Нет, ну серьезно, у меня тут практически жизнь рушится, а его интересуют такие глупости. Если честно, я бы с радостью ответила правду, но наш договор с любимым заказчиком не предполагал возможности такого ответа. Так что я просто со вздохом кивнула.

— Ясно, — сказал Никита Владимирович. — А во сколько эта ваша свадьба?

— В пятнадцать ноль-ноль в ресторане…

— Отлично, — не дослушав меня, сказал босс. — Значит, в четырнадцать тридцать я за вами заеду.

— Что? — я повернулась так резко, что мы чуть не столкнулись лбами.

— По-моему, все понятно. Я готов изобразить вашего молодого человека. Думаю, прикинуться бизнесменом у меня получится лучше, чем у него, — он кивнул на монитор компьютера, и я залилась краской.

— Но почему?

— Ну как вам сказать… Все-таки какой-никакой бизнес у меня имеется. К тому же… Вы уверены, что у этого парня есть еще какая-то одежда, кроме стрингов?

Очень смешно!

— Почему вы решили со мной пойти?

— Во-первых, я совершенно свободен завтра в пятнадцать ноль-ноль, во-вторых, меня уже лет сто не приглашали ни на какие свадьбы, а в-третьих, я хороший руководитель, который с чуткостью относится к проблемам сотрудников.

Ни одна из этих причин не показалась мне уважительной, но говорить ему об этом я не стала.

— Ну что теперь вы перестанете плакать и поедете домой?

— Нет, — совершенно честно ответила я, закрыв вкладку с платными мужчинами, за которой притаился экселевский файлик. — У меня еще отчет.

19

Когда стрелка часов подбиралась к четырнадцати тридцати, я уже была уверена, что Никита Владимирович не явится. Подумайте сами: с какой такой радости ему выбираться из своего очень коттеджа, задвигать за шторку Монсеррат Кабалье для того чтобы, взявшись со мной за руки, броситься в гущу пьяного народа, того самого народа, от которого Никита Владимирович и такие как он страшно далеки.

И все-таки в четырнадцать тридцать телефон, в котором я к тому времени разве что не прожгла дырку взглядом, зазвонил.

— Вы готовы? — поинтересовался босс.

— Еще как! — я вылетела из квартиры со скоростью пули.

— А что мы дарим? — спросил Никита Владимирович, когда я уселась рядом с ним на заднее сиденье той самой очень шикарной машины.

Я достала из сумочки симпатичный конверт, куда накануне стопочкой уложила купюры. Впрочем, открывать конверт я не стала. Пусть сумма останется моей тайной.

— Там деньги? — задал нелепый вопрос Никита Владимирович.

Я пожала плечами:

— А что, по-вашему, сам конверт ничего не стоит?

Никита Владимирович почему-то от души рассмеялся этой бородатой шутке. Впрочем, кто знает, может, в семьях олигархов такие шутки не в ходу. Видимо, они шутят так: «Ты представляешь, Рабинович подарил на свадьбу пустой дом на Рублевке!» — «А что, по-твоему, дом на Рублевке уже ничего не стоит?!». И все смеются.

— Спрячьте, — сказал мне босс. — Пусть это будет вроде премии, а подарок будет вот.