Я – нечисть, или Как выжить среди своих

Этого я и боялась. И сильнее всего хотела. Глаза сами закрылись, я чуть выгнулась навстречу рукам Макса – а они уже добрались до груди и обхватили, нежно сжали. У меня вырвался прерывистый вздох, в лицо плеснула краска от таких откровенных прикосновений, смущение переплелось с удовольствием, и страх потонул в этом головокружительном коктейле опасных для меня чувств. Макс продолжал покрывать легкими поцелуями шею, и я откинула голову ему на плечо, не в силах сопротивляться могучей волне ощущений, открывая моему соблазнителю простор для действий. Его пальцы между тем нащупали уже сжавшиеся в горошины соски и начали осторожно поглаживать, и даже два слоя ткани не помешали в полной мере почувствовать наслаждение. О-о-о-о-х-х… Макс, Макс, что же ты делаешь!.. Мне бы оттолкнуть тебя, возмутиться нахальством, но как же сладко замирает все внутри от твоих смелых прикосновений, как от них жарко!.. Кружево белья стало раздражать ставшую слишком чувствительной кожу, мелькнуло шальное желание снять, избавиться от лишней вещи. Краем сознания поймала эту мысль за хвост, ужаснулась, но… Макс убрал одну руку с груди и его пальцы медленно расстегнули пуговичку на блузке. Я дернулась, глаза широко распахнулись, и мой взгляд встретился с практически черными глазами Казанцева. Все-таки перехватила его запястье, сердце заколотилось в горле от подскочившего волнения и совсем немножко – смущения. Страх затаился в самом дальнем углу.

– Ма-а-а-акс… – Шепот вышел тихий и томный, и я совсем смешалась и замолчала.

– Танюша… – Демон наклонился низко-низко. – Танечка, феечка моя нежная…

Все возражения и протесты замерли на губах, пальцы на запястье Макса ослабли, а, когда он мягко прижался к моему рту, тело моментально накрыла волна слабости, и я уже ни о чем не думала. Ни о том, что пуговички медленно, но неумолимо расстегиваются, и вот уже горячие подушечки гладят кожу совсем рядом с кружевным краем бюстика, рассыпая по ней обжигающие искры. Ни о том, что нельзя поддаваться на эти безумно приятные, настойчивые провокации. А потом меня с головой захлестнула бесконечная нежность поцелуя, Макс совсем не торопился превращать его в страстный и глубокий. Его язык ласково щекотал мои губы, пока их не начало покалывать, и я сама подалась навстречу, обхватив Макса за шею и притянув к себе. Инстинкты окончательно взяли верх над здравым смыслом, меня поглотила могучая волна наслаждения происходящим, восхитительными ощущениями, которые дарили губы Макса, его пальцы, уже уверенно проникшие под кружево белья. Тело само тянулось навстречу за новой порцией ласки, без всякого стыда и смущения. А поцелуй все длился, став глубже, чувственней, и тело плавилось в жаркой истоме, лишавшей даже тени мысли о сопротивлении.

Макс наконец оторвался от моих губ, но… я не попыталась встать. Я практически лежала на его руке совершенно без сил, а Казанцев склонился надо мной, проложил дорожку из едва ощутимых, как прикосновение пушинки, поцелуев до самого кружевного края. Когда горячие губы сомкнулись поверх белья на болезненно нывшей от недавних ласк вершинке, и Макс очень осторожно сжал ее зубами, меня как молния пронзила. Я всхлипнула, выгнувшись, перед глазами засверкали звезды, а руки сжались в кулаки от острого приступа наслаждения, смывшего последние остатки страха и здравого смысла. Казанцев разгладил влажную ткань, чуть отстранился и легонько подул – и снова волна удовольствия, мягче, чем предыдущая, но такая же сладкая. Я уже не соображала, что делаю, мои пальцы зарылись в волосы Макса, перебирая пряди, сердце металось в грудной клетке, мешая дышать, ну а мыслей давно никаких не осталось. А потом он аккуратно отодвинул ткань, и его язык лизнул напряженный шарик – я громко охнула, не сдержавшись, и пальцы сжали темные, мягкие пряди, притягивая голову Макса ближе. Бож-же, как же хорошо!..

Мне казалось, я плыву, тела совсем не чувствовала, только эмоции и ощущения, которые сосредоточились в двух местах: горевшей от смелых ласк груди и внизу живота, где знакомо, немного болезненно потягивало. И уже не казалось, будто Макс делает что-то запретное, страшное или недопустимое, все мое существо тянулось к нему, к этим восхитительным ощущениям. Казанцев слегка втянул твердую горошинку, ладонью нежно сжав вторую грудь, и я не сдержала короткого стона, захлебнувшись в медовой волне удовольствия. Где-то на самом краю сознания мелькнула шальная мысль, а так ли будет с Димкой, если он осмелеет настолько же, и одновременно пришло осознание, что ладонь Макса спустилась ниже, пальцы демона самым наглым образом уже проникли под пояс джинсов. Это отрезвило почище холодного душа, потому что одно дело – ласки выше талии, пусть не совсем приличные, но… допустимые, а другое дело – то, на что явно нацелился Макс. Нет! Наваждение схлынуло, и охватило оцепенение, едва до затуманенного сознания в полной мере дошло, что именно происходит.