Я не верю в анархию (Сборник статей)

"Кузьмы" не было, я был тогда один. И один записал все альбомы Некрофилия и Тоталитаризм и другие. Все отказывались со мной играть. Со всех музыкантов взяли в КГБ подписки, где они подтверждали, что дела со мной иметь не будут. Я понял, что раз никого нет, надо делать все одному.

Достал инструменты, магнитофон, и на дерьмовой аппаратуре накладками записывал все альбомы. Нет, так нет, надо все равно дело делать.

Так было до 1988 года… Мы дали наш первый профашистский концерт в Новосибирске в качестве группы АДОЛЬФ ГИТЛЕР (в ее состав входили мои друзья братья Олег и Женя Лищенко, один из которых, к сожалению, недавно умер), меня захотели второй раз засадить в психушку, и мы с Янкой оказались в розыске. Мы были в «бегах» до декабря 1988 года, объездили всю страну, жили среди хиппи, пели песни на дорогах, питались чем Бог послал, на базарах воровали продукты. Так что опыт бродячей жизни я поимел во всей красе. Где мы только не жили — в подвалах, в заброшенных вагонах, на чердаках… В конце концов, благодаря усилиям моих родителей розыск прекратили и меня оставили в покое — к тому же начинался новый этап «перестройки», и диссиденты уже никому не были нужны. Помимо того, я уже был широко известен, давал постоянно концерты… Тогда, в 1988 году, я опять-таки лично записал альбомы Так Закалялась Сталь и Все Идет По Плану. Ну а дальше — весь 1989 год мы проездили на гастролях, играли, сочиняли. Тогда возник состав КОММУНИЗМ вместе с Олегом Судаковым и «Кузьмой». Наверное, для нас это бьыо самое плодотворное время.

Но в 1990 году я понял, что необходимо либо выскочить из этого потока, либо невиданным усилием воли обратить его течение в другую сторону. ибо в восприятии нашего творчества началась самая настоящая инерция. имеющая к тому же коммерческий характер. На концерты начали ходить определенные люди, знающие, что они увидят… Тогда мы решили сменить все: мы разошлись, распались. В течении лета я в одиночку записал альбом Прыг-скок. Я считаю, что сама песня «Прыг-скок» — одна из лучших вещей, что я сделал в жизни. Она возникла почти как шаманский ритуал: мы решили с «Кузьмой» произвести трансцендентный опыт, включить огромную бобину на девятой скорости и играть в течении многих часов беспрерывно. И часа через четыре из меня пошли, как из чудовищной огромной воронки, глубоко архаические слова — слова, рожденные даже не в детстве, но в том состоянии, которое существовало еще до моего рождения. И эти тексты я едва успевал записывать — из меня шел и шел поток… Я не знаю, где я в действительности находился в то время. В результате такого страшного опыта вышла эта песня — "Прыг-скок".

После этого начались мои метафизические поиски, которые продолжались до 1992 года. Я разрабатывал те принципы, которые были заложены в песне «Прыг-скок», и доводил их до полного логического завершения. Таким завершением явился альбом Сто Лет Одиночества. Эти поиски были связаны с ЛСД, с медитацией, с дыханием и со всевозможной трансцендентной работой. Окончание этого периода совпало с октябрьскими событиями. Тогда мне окончательно стало ясно, что нужно опять возвращаться в жизнь, в реальность. Дело в том, что мы стали уходить в такие области, которые требовали все более и более углубленного мистического опыта. Следующим шагом после Ста Лет Одиночества, о котором я подумывал, мог быть уход в горы, в леса, и дальнейшее занятие духовной практикой. Однако события октября 1993 года поставили меня на место, заставили устыдиться собственного индивидуализма. Когда мы приехали в Москву и увидели то, что происходило около Белого дома, то поняли — наше место здесь, среди людей. Мы должны теми методами, которые нам даны, всеми нашими знаниями, всей нашей энергией работать на благо этого общества. Поэтому я окунулся в политику, принял участие в акции 19 октября 1993 года, когда познакомился с Александром Дугиным и другими замечательными людьми. И не собираюсь это дело прекращать.