Я не свидетель

В Старорецке я пробыл без малого четыре месяца, затем меня срочно отозвали в Москву после убийства посла Мирбаха, а из Москвы уехал сюда, в Финляндию. Здесь моим гостем десять дней был Франц Тюнен. Как-то вечером возле гостиницы мы встретили господина Иегупова. В прекрасном европейском пальто и шляпе, он вышел из шикарного автомобиля, завидев нас, заулыбался, был очень любезен, пригласил вечером отужинать. За ужином в ресторане он весело говорил о чем угодно, но ни разу не вспомнил наши с ним контакты в Старорецке. На следующий день Иегупов предложил нам сфотографироваться на память, что мы и сделали в одном из салонов…"

После этой записи через интервал шел постскриптум – приписка, сделанная спустя девять лет, но почему-то в этой части дневника. Читая ее, Левин понял, что она сюжетно как бы завершала предыдущий дневниковый отчет:

"Выполняя волю доктора Клеффера, письмо я вскрыл после его кончины. То, что я узнал, потрясло. Стало понятно, почему доктор Клеффер назвал Иегупова негодяем, предупреждал остерегаться его. Из письма доктора Клеффера я узнал, что возил в пакетах какие-то важные документы. Добывал их Иегупов. Но вместо того, чтобы покупать их за деньги, которые я передал ему, Иегупов просто убивал владельцев бумаг, а деньги присваивал. Огромные суммы. В этом свете я выглядел простым обманутым фельдъегерем, не подозревая, что кровь невинных жертв и на мне"…

Теперь то, что написал Агафонов в своей книге о старорецких убийствах и что написал Кизе в дневнике, сошлось для Левина в одну нить: Иегупов убийца, жертвы – бывшие промышленники, богатые купцы, те, кого сегодня принято называть бизнесменами. Похищались только какие-то бумаги, важные документы. Какие? Кизе об этом не пишет, поскольку и сам не знал, а Клеффер не посчитал нужным посвятить его даже в последнем своем предсмертном письме, несмотря на его исповедальный характер.

38

На улице мысли Левина переключились на другое. Ни для него, ни для Анерта в сущности не имеет значения, чем занимался молодой Кизе в Старорецке в 1918-м году. Выяснение этого выходило за рамки задачи, поставленной Анертом. Услуги бюро Анерт оплачивал лишь в пределах выяснения обстоятельств гибели его дяди оберста Алоиза Кизе в советском плену, и места, где он захоронен. Но думая о завершающем письме, которое предстоит написать в Мюнхен, Левин решил все же сообщить Анерту и о том, чем занимался господин Кизе в Старорецке в 1918-м году, возможно, не ведая всего, поскольку ему, тогда еще сопливому офицерику, по молодости лет не доверяли таких государственных секретов. А если бы доверили? Отказался бы?.. Вопросец! Дальше предстоит деликатное – о месте захоронения Кизе. "К сожалению, могила вашего дяди не сохранилась. Умиравших военнопленных хоронили на участке поля, примыкавшем к еврейскому кладбищу, разрушенному немецкими оккупационными властями. Впоследствии на месте этого кладбища и захоронений были построены заводские корпуса". Что ж, вполне.

Имелась еще одна деталь, занимавшая Левина. Прояснить ее, как он понимал, уже не удастся: не слишком ли высока цена, которую уплатили бывшему директору коммерческого училища Францу Тюнену – покупка дома и счет в банке – за предоставление крова Алоизу Кизе и за две-три поездки, когда тот болел, в Москву с пакетами от Иегупова? Может быть, Франц Тюнен оказывал еще какие-нибудь услуги? А Клеффер, да и сам Кизе в своем дневнике умолчали об этом? Ведь не случайно две важных странички дневника были вырваны и хранились отдельно… Но гадать уже бессмысленно…

39

В субботу Левин пришел к профессору Нироду, с порога начал извиняться, что задержал книгу.

Старик только кивал, выслушивая извинения, и когда уселись в кресла в мрачноватом кабинете, спросил:

– Интересно?

– Да, очень.

– Всю книгу прочитали или только то, что вас интересовало?

– Всю.

– А что вас конкретно интересовало?

– Очерк "Старорецкие убийства".

– Что-нибудь извлекли для себя полезное?

– Почти все, что хотел.

– Почему "почти"?

Левин подробно напомнил старику содержание очерка.

– Так что вам еще не ясно? – спросил Нирод.

– За какими бумагами охотился Иегупов, – и Левин пересказал те странички дневника Кизе, которые тот когда-то вырвал и хранил отдельно.

Старик слушал, шевеля губами, словно повторял слова Левина или что-то читал по складам, затем задумался, долго молчал, наконец произнес:

– Жертвы Иегупова – бывшие промышленники, крупные коммерсанты, купцы, акционеры, – он сделал паузу. – Случай похожий… По Брестскому мирному договору Советское правительство взяло обязательство оплачивать все русские ценные бумаги, предъявляемые Германией. – Он подошел к книжным полкам, поискал глазами. – Возьмите стремянку, полезайте, слева вторая полка сверху. Там книга с салатовым корешком. Видите? Достаньте ее.

Левин вскарабкался, вытащил книгу, подал Нироду. Тот, полистав, нашел нужное ему и стал читать вслух: