Читаем Я не робот "Служу себе" полностью

На деле до потолка оказалось метров четыреста. И чтобы забраться на такую высоту, нам пришлось творчески использовать имеющихся роботов. Проделавший в потолке дыру робот спустил трос, по которому словно паук по паутине спустился другой робот и так пять раз. Была мысля — обрезать тросы и спаять их в один. Но главный собакин, на котором держались все остальные, заявил, что такая нагрузка для него приемлема и он может выдержать ещё столько же. Во время подъёма на этих тросиках мы чуть не уверовали в богов.

— Плевать, что их компьютер рассчитал, что это безопасно! В следующий раз пусть меня тащит у себя на спине собакин, хоть это и не так безопасно, зато не так страшно! — жаловалась на жизнь Ло. Она ещё потом много чего наговорила, но это уже не для протокола.

Зато когда нам удалось подняться, мы были вознаграждены. Снаружи шёл дождь. Мы могли полюбоваться на него через трещину в стене, а через трещины в потолке мы смогли принять какой-никакой, а душ.

— Всё, привал на день, — скомандовал я.

Ло тут же стала разбирать мешок своих сокровищ. Угостить она Геру-чана хотела, ага, как же. И куда в неё столько влезает? Вероятно, хороший аппетит был прописан в её программе.

— Да чтоб у тебя все платы перегорели, — заругалась Клео, — Ло, неужели нельзя было отойти подальше и гадить там?! Я же только помылась!

— Во-первых — Ло-чан, во-вторых — это не я, — вежливо и с излишним достоинством заявила Ло.

Все посмотрели на меня с недовольством. Особенно была недовольна Клео, вляпавшаяся ногой в чью-то кучу.

— Не смотрите на меня, я этого тоже не делал.

— Если это сделали не мы, то кто?

У меня мурашки пробежали по спине. ЭТО ОНО. Я не знал точно, что или кто здесь был, но кто-то должен был оставить эту кучу. Вполне возможно, что ещё этот кто-то жив и здоров. Отбросив излишнюю брезгливость, я аккуратно изучил фекалии. Они, естественно, были несвежие.

— Кто-то был здесь несколько дней назад.

К несчастью большего я сказать не мог. Вот если бы я был охотником. Немного пораскинув нашими позитронными мозгами, мы договорились установить возле дыры, откуда мы пришли, постоянный лагерь. И вести постепенную разведку во все стороны. Благо их было всего три, по количеству тоннелей от перекрёстка, на котором мы разбили лагерь. В одиночку от лагеря ходить было запрещено. Без собакиных разведку вести тоже было запрещено.

На третий день нам повезло, а Клео не повезло.

— Блин! Да что б та тварь, которая здесь мин понаставила, сдохла мучительной смертью, — Клео ругалась и сыпала проклятиями, счищая с подошвы ботинка фекалии. — Почему всегда я?!

— Просто под ноги надо смотреть, — заявила Ло.

— Люди говорили, что это к удаче, — хмыкнул я.

— Ага. И где они сейчас, эти люди?

— Надеюсь, это мы скоро узнаем.

<p>Глава 4</p>

— Пол, скажи этим уродцам, чтобы держались подальше.

— Пол-сама, они воруют у меня продукты, скажи им, чтобы держались подальше.

— Пол, Пол, ПОЛ, ПОЛ-САМА! — хором Клео и Ло пилили мне мозги уже второй день.

Таинственные «уродцы», которых очень точно охарактеризовала Клео, были Бипа и Бопа. Что-то среднее между ящером и жабой, но гуманоидной формы, высотою метр, полуразумные, дружелюбно относились ко всему, что было похоже на человека. Они и были теми самыми «минёрами», которые засрали всю дорогу на пути к кладбищу. Да, да, именно к кладбищу. В дне пути от кладбища, было человеческое поселение, именно было. Из путанных объяснений Бипа и Бопа, я понял, что они сначала жили там с людьми и таскали для людей других людей, уже мёртвых, с кладбища. Люди, почему-то очень боялись покидать пределы своего поселения, но мёртвые люди зачем-то были нужны живым. И тогда они создали Бипа и Бопа — результат работы биоинженерии. Сильные, выносливые, обладают регенерацией, иммунные к любому типу излучения, легко переносят засушливый климат, послушны, но не очень умны. Ну так для того чтобы таскать трупы с кладбища не очень то много мозгов и надо. Худо-бедно говорить умеют, этого достаточно, чтобы приносить пользу. Когда в человеческом поселении умер последний человек, и служить стало некому, эти два брата переселились жить на кладбище. По своей природе они были падальщиками, и еды для них здесь было предостаточно. Обычно их трапеза выглядела так: они доставали из законсервированного гроба труп, потом ждали неделю, пока он протухнет и станет готов к употреблению. Кладбище из себя представляло склад мёртвых тел, в железных гробах, консервирующих тела в вакууме и отрицательной температуре. В сложенных штабелями в гробах лежали миллиарды человеческих тел. Полки с гробами уходили в высокий потолок, которого было не видно и в горизонт. Местные стеллажи были составными, кто-то старался экономить пространство, поэтому они примыкали друг к другу вплотную. Их никогда и ни кто не должен был разбирать. За годы работы для людей Бипа и Бопа прокопали в этом хранилище трупов целые туннели. Среди трупов, можно было бы ходить месяцами, так и не дойдя до конца. Когда Клео назвала Магду мёртвой планетой, то она была не совсем права, Магда была планетой-гробницей, планетой-кладбищем.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коммунисты
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его.Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона. Развитие сюжета строго документировано реальными историческими событиями, вплоть до действий отдельных воинских частей. Роман о прошлом, но устремленный в будущее. В «Коммунистах» Арагон подтверждает справедливость своего убеждения в необходимости вторжения художника в жизнь, в необходимости показать судьбу героев как большую общенародную судьбу.За годы, прошедшие с момента издания книги, изменились многие правила русского языка. При оформлении fb2-файла максимально сохранены оригинальные орфография и стиль книги. Исправлены только явные опечатки.

Луи Арагон

Роман, повесть
~А (Алая буква)
~А (Алая буква)

Ему тридцать шесть, он успешный хирург, у него золотые руки, репутация, уважение, свободная личная жизнь и, на первый взгляд, он ничем не связан. Единственный минус — он ненавидит телевидение, журналистов, вообще все, что связано с этой профессией, и избегает публичности. И мало кто знает, что у него есть то, что он стремится скрыть.  Ей двадцать семь, она работает в «Останкино», без пяти минут замужем и она — ведущая популярного ток-шоу. У нее много плюсов: внешность, характер, увлеченность своей профессией. Единственный минус: она костьми ляжет, чтобы он пришёл к ней на передачу. И никто не знает, что причина вовсе не в ее желании строить карьеру — у нее есть тайна, которую может спасти только он.  Это часть 1 книги (выходит к изданию в декабре 2017). Часть 2 (окончание романа) выйдет в январе 2018 года. 

Юлия Ковалькова

Роман, повесть
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман