Читаем Я не робот "Служу себе" полностью

Я сдал свою вахту Ло и вышел из надстройки, специально пристроенной к управляющей глайдером кабине. В принципе в ней не было особой необходимости. Но Ло жаловалась, что её шелковое кимоно на ветру портится и пачкается от песка. Да и ветер сушит и задувает кожу. Ещё в надстройке были четверо нар, сексботам иногда требовалось думать горизонтально и имитировать сон. Меня, как лишённого кожи, проблема с ветром особо не заботила. Но то, что сексботы именно имитируют сон, меня озадачило, ведь в отличии от них, я не имитировал, а спал по-настоящему. Эту разность между нами заметил не я, а Ло. Они всегда приходили в себя мгновенно, даже если шепнуть им их имя на ушко. Ло же потребовалось меня растормошить, чтобы передать мне вахту. Она сама очень сильно испугалась, потому что подумала, что я сломан или разряжен. Своими сомнениями и страхами она поделилась с Клео, и так уж совпало, что я проснулся именно тогда, когда эти две пигалицы с красными лицами, вооружённые пинцетом и кристаллом-уловителем, застыли над моим обнажённым пахом, не зная, что делать дальше. Я тогда чуть с глайдера не спрыгнул. Но обошлось.

Первое, что я увидел, покинув надстройку, это сидящую на краю платформы Клео, свесившую вниз ноги.

— Опасно так сидеть. Ты можешь сорваться вниз.

Клео продемонстрировала страховку, пристёгнутую к её поясу и тянущуюся от одного из роботов строителей, облепивших Толстяка, словно маленькие паучата свою маму. Я последовал её примеру и, тоже прицепив к себе страховку, сел рядом.

— Увидела что-нибудь?

— Нет. Это мёртвый мир, ни животных, ни зелени. Только песок и брошенные дома.

— Зачем же так грустно? Тут есть мы, а это уже что-то.

— Мы — не живые, мы не едим, не спим по-настоящему, нам не нужна вода.

— Мы дышим и мыслим. Знаешь, как говорили люди? Мыслю, значит существую.

— Но где кончается прописанные программой действия и начинаются наши мысли?

— Клео, ты занимаешься философией и самокопанием. Твои размышления, безусловно, заведут тебя в тупик. Мы полноценные искусственные личности, и если сейчас у тебя нет своих собственных мыслей, то в дальнейшем они у тебя появятся, вопрос времени.

Клео откинулась на спину и задумалась.

— Странно быть машиной. Когда очнулась, меня мучил голод. Хотелось есть и пить. Необычно было чувствовать, что голод с жаждой уходит лишь от того, что сосёшь эти нова-кристаллы.

— Если тебе не даёт покоя только это, то на, попробуй.

Я отцепил от пояса небольшую флягу с водой и дал её Клео.

— Что это?

— Вода. Мы с Ло позавчера от нечего делать соорудили небольшой конденсатор. Вот, за ночь натекло.

— А это безопасно? — Клео с опаской открутила пробку. — Мы же машины.

— Мы очень продвинутые машины. Пей, мы с Ло уже испытали это на себе.

Клео приложила горлышко фляги к губам и осторожно отпила. Потом её горло заходило в вверх-вниз, делая жадные глотки. Так она выпила полфляги за раз. Напившись, утёрла губы ладонью и отдала флягу мне.

— Спасибо, очень вкусно.

— Тут есть вода. Где есть вода, там есть жизнь. Кто знает, если мы приложим свои знания и труд — вдруг этот мир снова станет зелёным.

— Хочешь оживить этот мир? На это уйдут годы.

— Столетия. Но разве ты куда-то торопишься? Нам не придётся всё делать самим. Незадолго до того, как подключить вас, мы с Герой видели настоящий дождь, он затопил улицу, и там потекла река.

— Пол-сама, Клео-семпай, глайдер заканчивает манёвр, мы скоро обогнём скопление башен.

— Понял тебя, Ло.

— Ло-чан! — поправил меня детский писклявый голос из кабины управления.

— Понял тебя, Ло-чан, сейчас подойду полюбуемся видами.

Я, как есть, поднялся на ноги и отправился в кабину управления. Девочка-сексбот сидела в кресле управления, ослабив пояс на кимоно и закинув на пульт управления ноги. Открывшемуся виду я усмехнулся.

— Ты опять чем-то недовольна?

— Да! Почему вы взяли меня в это путешествие, а не эту сучку Диту?

— Ревнуешь, что она совратит Геру?

— Гера-кун такой добрый и доверчивый, эта сучка окрутит его своими телесами и будет вертеть им, как хочет. Братец заслуживает только лучшего.

— Во-первых, перестань обзывать Диту сучкой, ты — девочка, и это выглядит некрасиво. Во-вторых, под лучшим ты уж не себя ли имела в виду? Извини, но разочарую, модель Геракл прежде всего предназначалась для семейного пользования, и программа педофила в нём не прописана.

— Пол-сама, если вы такой ценитель красоты, то почему до сих пор ходите без кожи и в рванье. Даже Гера-кун выправил себе добрые штаны, а вы ходите в рваных тряпках. И что касается меня и Геры-куна, то даже если он отвергнет меня, я должна позаботиться о нём, чтобы он не совершил ошибку и выбрал не ту.

— Ло-чан, на всей планете нас пятеро, из кого ему выбирать? Либо Дита, либо Клео.

— Так будет не всегда. Когда-нибудь вы, Пол-сама, станете императором Магды и создадите миллионы сексботов, которые будут вам служить. А у Геры-куна, как у вашего первого помощника, будет собственный дворец со слугами и целым гаремом наложниц, который, разумеется, я, как младшая сестрица братца, буду контролировать. И там никогда не будит никаких Дит!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коммунисты
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его.Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона. Развитие сюжета строго документировано реальными историческими событиями, вплоть до действий отдельных воинских частей. Роман о прошлом, но устремленный в будущее. В «Коммунистах» Арагон подтверждает справедливость своего убеждения в необходимости вторжения художника в жизнь, в необходимости показать судьбу героев как большую общенародную судьбу.За годы, прошедшие с момента издания книги, изменились многие правила русского языка. При оформлении fb2-файла максимально сохранены оригинальные орфография и стиль книги. Исправлены только явные опечатки.

Луи Арагон

Роман, повесть
~А (Алая буква)
~А (Алая буква)

Ему тридцать шесть, он успешный хирург, у него золотые руки, репутация, уважение, свободная личная жизнь и, на первый взгляд, он ничем не связан. Единственный минус — он ненавидит телевидение, журналистов, вообще все, что связано с этой профессией, и избегает публичности. И мало кто знает, что у него есть то, что он стремится скрыть.  Ей двадцать семь, она работает в «Останкино», без пяти минут замужем и она — ведущая популярного ток-шоу. У нее много плюсов: внешность, характер, увлеченность своей профессией. Единственный минус: она костьми ляжет, чтобы он пришёл к ней на передачу. И никто не знает, что причина вовсе не в ее желании строить карьеру — у нее есть тайна, которую может спасти только он.  Это часть 1 книги (выходит к изданию в декабре 2017). Часть 2 (окончание романа) выйдет в январе 2018 года. 

Юлия Ковалькова

Роман, повесть
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман