Я не киллер, я – палач

– Знаешь, Антон… Мне сейчас как-то не до того… Нет, конечно, тебе спасибо, но…

– Понятно! – усмехнулся таксист, опустив голову.

– Ну что тебе понятно? Я же не сказала «нет». Просто мне сейчас надо разобраться с последним душегубом, а там видно будет. Давай перенесем этот разговор на потом.

– Давай перенесем.

Они посидели некоторое время молча. Стелла посмотрела на небо: по нему плыли легкие пушистые облачка, и солнышко было такое ласковое и совсем не жаркое. Лето постепенно клонилось к закату, вон и лесок, что рядом с кладбищем, чуть тронут желтыми и красными оттенками. Они с Беллой часто ходили в него, пока у них еще не было кафе. Это потом им было до жути некогда… В лесу они, помнится, собирали грибы, которых год от года почему-то становилось все меньше, а Белла собирала еще и красивые листья и потом засушивала их в своих книжках. Она, Стелла, еще смеялась тогда над ней: зачем тебе какие-то листья? Разве можно их пожарить или испечь с ними пирожки? А сестра все равно собирала их и сушила, а зимой доставала и раскладывала на столе, потом подзывала Стеллу и говорила: «Смотри, сестрица, как здорово! Правда, листики очень красивые? Вот этот желтенький – как цыпленочек…» А Стелла смеялась над ней: «Нашла чем любоваться! И что тебе от этих сухих листьев? Может, в суп их положишь?!»

Какая она все-таки была дура! Вот Белла умела во всем видеть прекрасное, в этом она была похожа на их отца. А они с матерью всегда славились своей практичностью. Если чего-то нельзя было использовать в хозяйстве, так, стало быть, эта вещь – бесполезная, считали они, и тратить на нее время не стоило. Мать даже гордилась своей рациональностью и называла это «смотреть на вещи трезво».

Стелла вздохнула. Вернуть бы сейчас то время, когда Белка была жива! Уж теперь она точно не стала бы смеяться над сестрой! Она даже помогла бы ей собирать ее гербарий…

Стелла встала с лавочки. Зашла за оградку, сорвала сухую траву, сложила ее аккуратно на тропинке в одну кучу. Поправила искусственные цветы и венки на обеих могилах, убрала один маленький венок с потускневшими цветочками. Потом взяла два оставшихся пирожка и положила по одному на могилу отца и Беллы.

– Пошли, Антон.

Она подошла к машине, достала из сумки пакет с уложенными в нем париками, отошла от машины на несколько шагов и, размахнувшись, бросила пакет в поле. Все, нет больше длинноволосой рыжей, которую видел Витюша Геркало, и той брюнетки, что грохнула Хоботова. Дома она купит себе другой парик.

Они ехали обратно в город, обгоняя машины; Антон почти всю дорогу молчал, она тоже обронила всего пару фраз. Да и о чем было говорить? Теперь, когда он знает о ней такое, их отношения изменились раз и навсегда. Стелла даже не догадывалась, что ее друг дал себе слово помогать ей во всем, даже если бы при этом пришлось рисковать самой жизнью. Она смотрела на дорогу, бегущую им навстречу и бросающуюся им под колеса, на машины, которые мелькали перед ними, и на те, которые Антон умело обгонял, и думала только об одном: как ей расправиться с последним гадом? Витюша Геркало не дурак, и, скорее всего, он догадается, кто «щелкает» его дружков по тому делу одного за другим. Теперь он может затаиться или даже уехать куда-нибудь, или побежать в полицию и потребовать, чтобы его, такую ценную персону, охраняли. И что ей делать тогда? Как достать этого урода?

Она попросила Антона тормознуть возле одной деревеньки, где у дороги стояли женщины, продавая свою продукцию. Она купила бутылку молока, банку сметаны и десяток яиц, оставила женщинам щедрую сдачу и довольная села в машину.

– Сегодня будем ужинать натуральными продуктами, – сообщила она, – а то с ваших городских подделок недолго и ноги протянуть.

– Я тоже люблю деревенскую сметану, когда ложка стоит…

Антон подвез ее к самому дому и отправился таксовать, дав слово, что ужинать приедет к ней и даже не купит в магазине пельменей. Стелла зашла домой, положила продукты в холодильник и только тут заметила, что оставила телефон на столе. Она просмотрела пропущенные звонки: один был от матери, второй – от дяди Вани. Матери она перезвонила сразу, коротко сказала, что у нее все в порядке, чувствует она себя хорошо, и как раз сейчас идет насчет работы в один большой магазин, так что болтать ей особо некогда. Мать тут же пожелала ей удачи и отключила телефон. Теперь надо что-то придумать насчет дяди. Скорее всего, он звонил ей неспроста: как бы опять не заподозрил ее в причастности к убийствам. Но деваться некуда: разговора с ним все равно не избежать, придется звонить.

Дядя долго не брал трубку, потом, наконец, ответил, коротко бросил, что разговаривать сейчас не может: он за рулем, что сам перезвонит ей позже, и отключил связь. Ну и хорошо, значит, у нее есть время подумать, что сказать ему, если будет доставать вопросами. Хотя, что тут думать? Она уже давно все для себя решила: она ничего знать не знает, даже не слышала ничего про тех уродов. Ах, одного нашли убитым? Очень жаль, а она-то хотела привлечь их всех!..