— Все просто, мне здесь не место. Лучше иди к ней, и поговорите по-человечески. Выясните, кто кому изменил, а кто нет. А то сейчас как-то непонятно получается. Вроде предала она, а разлучницей себя чувствую я.
— То есть то, что я сказал тебе час назад не в счет?
— Твое молчание там аннулировало твои слова, сказанные здесь. Знаешь, я три года терпела потребительское отношение Макса. Больше я не дам себя использовать. Никоим образом.
— Прости, что смолчал, — опускается на корточки, берет чемодан и отодвигает в сторону, — но моё молчание никак не влияет на то, что я чувствую к тебе.
— А в чем тогда причина, Мишель?
— На самом деле я хотел услышать, что ты ей ответишь. Но когда услышал, не поверил своим ушам.
— Вот и первое разочарование, — грустно усмехаюсь. — И мораль. Нельзя окунаться в омут с головой. Особенно, когда тебе двадцать пять, и ты умудрилась случайно выйти замуж за своего начальника. Словно это не я и свадьба была не моя.
— Не делай таких выводов, пожалуйста, — тотчас насупливается, — у меня с Лизой все кончено. Наврала она или нет, изменила или нет, кончено. Потому что я встретил тебя. Сеня, прошу, перестань, — забирает у меня из рук кофту, — меня очень задели твои слова, но я понимаю, это было сказано в сердцах. Надеюсь, по крайней мере.
— Да, в сердцах, однако эти слова помогли понять, что между нами огромная пропасть. И таких вот ситуаций будет огромное множество. Увы, они не помогут нам, только навредят. Люди женятся, когда уверены, что уже готовы к семье, когда знают, чего друг от друга ждать, с чем готовы мириться. Разве нет?
— Все верно. Я именно так и хотел жениться, потому что был уверен в ней, знал ее плюсы и минусы, как и ты собиралась выйти замуж. Но, даже зная человека не один год, можно конкретно оступиться. Ты думала, что Максим сбежит? Сомневаюсь. Думал ли я, что моя девушка развлекается с моим другом? Нет.
— Так, может, она и не развлекалась? Может, её действительно оклеветали?
— Может и твой Макс тогда просто струсил? А потом все осознал и вернулся? И на самом деле любит тебя?
— Может быть, — вот и поговорили, вот и отлично. Лиза не изменяла, Максим без ума от меня.
Возвращаю чемодан на место и запихиваю туда оставшиеся вещи.
— Хорошо, — резко поднимается, а через минуту я слышу громкий хлопок дверью.
Вдруг раздается звонок телефона, причем отельного. Это еще кто?
— Алло.
— «Есения? — слышу растерянный голос, от которого меня откровенно тошнит. — Прошу, не бросай трубку, выслушай. Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Без Миши. И прости, что так повела себя за столом. Эмоции захлестнули. Я обещаю, концертов устраивать не буду, мы лишь поговорим»
— Зачем мне с вами разговаривать? Что такого вы намереваетесь мне сообщить?
— «Хочу попросить помощи. Только и всего»
— Ладно. Через пять минут там же…
— «Хорошо»
Будет ей разговор. Иначе, чувствую, не отстанет. А третьей лишней я быть не собираюсь.
В ресторан спускаюсь полностью уверенная в своем решении. Лиза тем временем уже сидит за столом. И надо же, такая вся разнесчастная, спинка колесом, глазки как у подстреленной лани.
— Я слушаю, — опускаюсь на стул.
— Да, — кивает, после чего достает из сумки фотографии, — вот этими фотками друг Миши уничтожил все, к чему мы так уверенно шли.
— Зачем мне эти фотографии? Я только сегодня узнала, что между вами на самом деле произошло. Сегодня я первый раз увидела тебя.
— Просто я уже не знаю, что мне делать, — и глаза наполняются слезами. — Мишка мне не верит. И в принципе заслуженно. Я наговорила ему гадостей. Только все это было сказано в порыве гнева. Думала, приеду сюда, к нему, попрошу прощения. А тут вон оно как… Я его люблю, Есения. Очень сильно. И только сейчас осознала, как по-скотски себя вела, думала, я такая незаменимая, такая шикарная, что никуда он от меня не денется. Плюс мой отец пообещал ему золотые горы, если поженимся. Переоценила я себя.
— В чем смысл этой исповеди? — чувствую, как во мне самой все клокочет и готовится слезами пролиться наружу.
— Я прошу тебя, по-женски, по-человечески, отступись от него. Миша очень обязательный, честный, он всегда отвечает за свои поступки. Но он женился на тебе не по любви, ты же это понимаешь. Ему больно. И мне…
— Это всё?
— Всё, — таки не сдерживает слез.
— Хорошо. Я тебя услышала.
— Мне жаль, что так вышло, — берет салфетку, вытирает щеки.
— Угу… всего хорошего.
Ну, хотя бы не соврала. Действительно не стала закатывать истерик.
Уже в номере набираю ресепшен и прошу заказать такси до аэропорта.
Не моё это счастье, поэтому оно такое несчастливое. Мишель погорячился, а я вообще предпочла отключить мозг. Думали, будет без последствий, но, увы. Мы давно не дети, чтобы было без последствий. Теперь я понимаю, почему он смолчал — сомневается в измене. А раз так, то чувствует себя виноватым. Причем перед нами обеими.
Администратор отеля перезванивает через десять минут и сообщает, что машина прибыла.