Я навсегда тобою ранен...

Собственно, это и была топографическая карта. Вернее, огрызок карты, оторванный от пространной и подробной. Испещрен чернильными значками – ровесниками века, краска от времени отслаивалась. Представленный огрызок, видимо, был частью старой геологической карты, из которой удобства ради выдрали клочок, отражающий местность севернее Рыдалова. Отмечены возвышенности, высоты в цифрах, леса, узкие змейки Уштыма и Ашлымбаша, впадающие в них речушки, даже ручейки. Не было только базы «Белые зори», что подчеркивало почтенный возраст карты. Зато имелась «историческая» Федорина горка, мыс Бараний рог на Уштыме, Оленья сопка на западе – господствующая высота в глуши Рыдаловского района: остро заточенный карлинг, отшлифованный лавинами и ледниками...

Волнение нарастало. Я сел на корточки, разложил на коленке огрызок. Хозяину он уже не требовался, вот и выбросил. Но зачем обычному туристу старая геологическая карта? Нет, возможно всякое, но все-таки...

Исходя из дистанции между северным мостом через Уштым и Бараньим рогом, в сантиметре карты умещался километр местности. Я установил указательный палец на зеленый участок (где-то тут турбаза) и повел на север по течению Ашлымбаша. Река текла затейливой змейкой. Топонимов не так уж много – Алдайский бор, Кирьянова падь, Лохматая сопка... Зеленые тона сменялись светло-бежевыми, последние густели, снова появлялись зеленые пятна. Ни одного населенного пункта. В пятнадцати верстах от базы начиналось что-то мглистое и непостижимое. Ни одного обозначения. Да еще обтрюханный перегиб карты, съевший значительную часть местности... Далее начинались отроги Алымшанского кряжа, фрагменты которого в ясную погоду можно наблюдать из Рыдалова. Пространство обманчиво – то, что кажется рядом, находится на расстоянии двухдневного перехода. Последний топоним: ущелье Зеленого Дьявола – мороз по коже от таких названий... Ни разу не слышал о данном феномене, но, судя по карте, глубокий разлом, по дну которого протекает безымянная речушка, впадающая с запада в Ашлымбаш. Километров двадцать – двадцать два от того места, где я сейчас находился. Именно по этому разлому кто-то провел грязным пальцем...

Сомневаюсь, что дактилоскопия смогла бы выявить отпечаток. Но я аккуратно сложил карту, убрал в боковой карман. Возвращаться в город с сомнительным трофеем было как-то несолидно. Да и что мне там делать? Принимать извинения от раскаявшегося милицейского и прокурорского начальства?

Я задумался. Хотя чего тут думать, прыгать надо...

– Постой, не спи, – сказал я, вламываясь в каморку охранника. Вардан уже вытянул ноги и сладко захрапел, зарывшись носом в подушку без наволочки. Отмахнулся – пришлось за ухо вытряхивать его из кровати.

– Ты что творишь, изувер? – захрипел парень, хватаясь за пострадавший орган.

– Теперь ты Чебурашка, – ухмыльнулся я. – Не трусь, товарищ, ухо – всего лишь упругий хрящ. Признавайся, что у нас на складе? Теплая одежда, брезент, сапоги, фонарь, рюкзак, пожрать чего-нибудь...

– Куда это ты собрался? – испугался охранник.

– Не твоя забота. Выдашь и спи. Расписку напишу. Да не трусь, останемся друзьями. Будем дружить народами...

Глава восьмая

Через час я вышел с базы, остановился у бетонного ограждения над пропастью, проверил прочность амуниции, надежность крепления рюкзака, пошевелил пальцами в кирзовых сапогах. Борьба с сомнением проходила успешно. Я вынул телефон, чтобы позвонить Веньке – объяснить, куда и зачем... и не смог позвонить – очень вовремя села батарейка. Она всегда садится очень вовремя. Возвращаться в домик администратора и звонить с местного не хотелось: двести метров – тоже расстояние. Да и плохая примета – возвращаться. Ладно, не беда, Венька знает, что я сегодня на базе...

Прежде чем отправиться на север, я закурил, перегнулся через ограждение. Ашлымбаш гнал с верховьев мутные воды, переворачивал пласты, бился о камни. Вода была мутной, насыщенной илом, глиной с размытых берегов, растительными останками. В крохотной заводи произрастали чахоточные кустики. Выделялся каменный остров посреди реки – мощная масса обтекала его, бурлила, выбрасывая пену.

Я отправился по тропе, повторяющей траекторию реки. Слева возвышался сосновый лес, разбавленный каменными островками – горные породы прорывались на поверхность. Справа – поток, перед глазами – тропа в скальном грунте, отклонение от которой сулило крупные неприятности...