Я навсегда тобою ранен...

– Вахланкин – высокий, сутулый, угловатый, в 91-м ему было лет тридцать с небольшим. Невероятно изощрен, злопамятен, себе на уме. Отлично развита интуиция... Хомченко: «подружка» нашего коллектива... ну, ты понимаешь. Возраст в 91-м – лет девятнадцать. Смазливый куклообразный парень, волос вьющийся, худощавый, жилистый, рост средний. Неплохо развиты мышцы... особенно ягодичные, – не удержался Венька от лирического отступления. – А вот за цвет глаз добрейший Федор Мстиславович ничего не скажет. Дальтоник тот еще... – прошептал он в трубку. – Характер у парня мерзейший. Ласковый, стелится, мурлычет, но может и в пантеру обернуться. Не сразу он таким стал. Поначалу был забитым, покорным – типичным чмошником у параши; но как Рудаков сделал из него своего персонального дружка, в корне изменился. Доходило до того, что зэки остерегались близко к нему подходить...

– Это все? – угрюмо спросил я.

– Кажется, все, – помявшись, допустил Венька. – Нет, я могу, конечно, тут еще поболтаться...

– Живо возвращайся, – приказал я. – Через час – как штык. Будем мудрить о дальнейших перспективах. И... это самое, Венька... – я замялся, – будь, пожалуйста, поосторожнее. Желательно в пути не останавливаться.

Я бросил трубку и выпал в топь догадок и черных вариаций. Имелось мнение, что чем глубже уголовный розыск забирается в дерьмо, тем сильнее он подвергается опасности. Не спасет его официальный статус. Милиционеры – это люди, которых очень просто убить...

Глава седьмая

Он ввалился в кабинет на десять минут позже срока (что в пределах допустимого) – довольный, напыщенный, на голову выросший в собственных глазах, – и я невольно вздохнул с облегчением: сегодня мы точно не умрем.

– Сидим, ленивая рота? – фыркнул Венька, врубая чайник. Сушки, съеденные на зоне, уже переварились. Потом он плюхнулся за стол и, вытянув шею, стал заглядывать через плечо Янке, которая сосредоточенно что-то вырисовывала в блокноте. Та загородилась ладошкой.

– Что вы рисуете, Яна Владимировна? – заинтересовался Венька.

– Сердечки, – покраснела Янка.

– А почему без попки?

– Оригинально, – хмыкнула Янка. – Попки у сердечек...

– Значит, так, Артем, – предупредил мой демарш Венька. – Я тут призадумался, пока мы ехали. По поводу лешего, блуждающего по горам...

– О, боже, какое несерьезное отношение к работе... – взмолилась Янка. – Уйду я из этой профессии. Надоело все. Последнее терпение донашиваю... Вот, – она раскрыла заложенное закладкой пособие по абаканской недвижимости. – Возьму кредит в банке на начало новой жизни. Предлагают самые выгодные условия!

– Самое выгодное условие – вообще не отдавать, – остроумно подметил Венька. – Итак, по поводу лешего, Артем. У меня появилась безумная идея...

Но тут зазвонил телефон, и все, что хотел сказать Венька (а я догадываюсь, что он хотел сказать), быстро сделалось ненужным и вздорным.

– К-командир, – тщетно изображая стеклянную трезвость, сказал Крюгер. – Спешу доложить – уже п-полдня гоняюсь за Стукановским и н-наконец-то вышел на него. Но есть одна закавыка...

– Ты где? – гневно прорычал я.

– Да уж не в провинции Гуандун, – съязвил Крюгер. – Извини, я тут н-немного бензинчика закачал, но не подумай, что совсем стыд потерял – исключительно для пользы дела...

– Явно не бутылку пива, – предположил я, заставляя себя не психовать. Крюгер в традиционном репертуаре – нужно смириться. А Нинель опять лоханулась – то ли плохо выгребла у него из кармана, то ли плохо спрятала.

– Какое пиво, командир, – признался, как на исповеди, Крюгер. – Русские исторически предпочитают водку.

– Ладно, русский ты наш... – Насколько знаю, в Крюгере самым гремучим образом сочеталась немецкая, татарская и еврейская кровь, и вообще загадка природы, каким образом это чудо появилось на свет. Впрочем, пил он действительно по-русски. – Говори, что надыбал.

– Этот деятель венка и могилы здорово испуган, Артем. Он что-то знает, но боится расстаться со своими знаниями. Помнишь израильскую поговорку: «Нету воина смелей, чем напуганный еврей»? Так вот – она не про Стукановского. Трус законченный. Позвонил мне на сотовый и предложил встретиться в хакасской деревушке Пулганы – через час. Сказал, что располагает взрывной информацией, но боится, что его прирежут.

– С какой это стати – в хакасской деревушке? – насторожился я.

– Да тут как раз без проблем, Артем. Пулганы – недалеко, верст восемь. Между Аркалы и Рыдаловом. Съехать с трассы – там еще какой-то развалившийся колхоз-миллионер – и пять минут по проселку. Колоритное местечко. Мы часто встречаемся в Пулганах. В тамошнем сарае он мне, в частности, сдал Ваську Жмыха, который в Новый год рубанул кассу в универмаге и отсиживался в Убей-Поле... Я съезжу, Артем? На попутке до восьмого километра, а там пешочком...

– Ну уж хренушки, – возразил я. – Поедем все вместе, вчетвером. Живо дуй в отдел. Не придешь через двадцать минут – дисквалифицирую!