Я надеюсь на милость бога... А.А. Карзинкин как образец русского православного мецената

«Я надеюсь на милость бога…» А.А. Карзинкин как образец русского православного мецената

Период примерно в пятьдесят-шестьдесят лет называют золотым веком русского меценатства. Он простирается от начала «великих реформ» 60-х годов XIX века до Первой мировой войны. Таким образом, события «золотого века» разбросаны на хронологическом пространстве трех последних царствований. Русские предприниматели того времени почувствовали тягу к высокой культуре. Они тратили колоссальные средства на собирание художественных коллекций; в их особняках появлялись во множестве первоклассные произведения искусства, старинные книги, антиквариат; из этих богатств затем составлялись музеи, библиотеки, галереи, в конечном итоге достававшиеся России. Они покровительствовали театру, балету, музыке. Они разрабатывали совместно с живописцами и архитекторами русский национальный стиль.

Сначала это считалось причудой, потом стало модой, а на закатной поре императорской России превратилось чуть ли не в обязательный ритуал, подтверждающий социальный статус солидного дельца. К.С. Алексеев-Станиславский, театральный деятель с мировым авторитетом, писал: «Я жил в такое время, когда в области искусства, науки, эстетики началось большое оживление. Как известно, в Москве этому немало способствовало тогдашнее молодое купечество, которое впервые вышло на арену русской жизни и, наряду со своими торгово-промышленными делами, вплотную заинтересовалось искусством».

Новые театральные здания, обширные музейные фонды, масштабное просветительское книгоиздание, а также прекрасные галереи, среди коих первенствует знаменитая Третьяковка, — все это создавалось волей московских предпринимателей, под влиянием их вкуса и, разумеется, на их деньги. Современная Россия, к сожалению, ничего подобного не знает. Купец времен Александра III, считающийся, с легкой руки драматурга А.Н. Островского, этаким самодуром и прохвостом, по своему культурному уровню, по эстетическим запросам возвышается над современным олигархом. Во многих случаях просвещенный предприниматель, живший столетие или полтора назад, мог бы служить нравственным образцом для капиталиста наших дней.

Говоря о великолепии бурной меценатской деятельности, не следует забывать: она не стала единственной формой купеческих благодеяний. Как и за сто лет до того, за двести и за триста, традиционная благотворительность повсеместно расцветала во второй столице империи. Современный историк предпринимательства Г.Н.Ульянова пишет по этому поводу следующее: «Рывок в развитии социальной сферы па рубеже XIX X X веков был напрямую связан с огромной ролью частных пожертвований. За 49 лет, с 1863 по 1911 год, через городское управление поступило пожертвований на дела благотворительности в Москве: деньгами — свыше 26 млн 500 тыс. руб., имуществом — свыше 6 млн руб., а всего на сумму свыше 32 млн 500 тыс. руб. Почти половина указанной суммы была предназначена на общественное призрение, а другая половина употреблена приблизительно в равных размерах на врачебную помощь и народное образование» [1]. Сюда еще не вошли колоссальные суммы, отданные Церкви: на воздвижение храмов, на ремонт обветшавших церквей, на обновление утвари, на покупку земельных участков для возведения церковных построек. Так, именно щедрые даяния целой грозди московских купцов обеспечили тогда грандиозное строительство в Николо-Угрешской обители, позволив ей превратиться во «вторую лавру». Невероятно богатый Ю.С.Нечаев-Мальцев строил церкви, богадельни, дома для своих рабочих, а ныне от всех этих масштабных трудов в народной памяти остались — в лучшем случае! — три миллиона, пожертвованных им на возведение Музея изящных искусств имени Александра III.

По-прежнему не что-то особенное, недавно приобретенное, а незыблемые принципы христианской жизни заставляли предпринимателей жертвовать изрядную часть своего богатства на благие деяния. Христианское отношение к благотворительности передавалось в купеческих семьях от отца к сыну — порой на протяжении многих поколений. Однако… передать подобным образом тягу к пожертвованиям в пользу театра или, скажем, на покупку картин для художественной галереи до второй половины XIX столетия было в принципе невозможно. Такого не водилось в среде московских «торговых людей»

XVIII века и даже первой половины века XIX. Переход или, лучше сказать, переворот в пользу меценатства, связанного со светской культурой, произошел во второй половине XIX столетия.