Я мыслю, значит, я существую

– Ну… мне кажется, я не обратил на них внимание. Вот если бы она смеялась, я бы заметил что-нибудь. Клыки там, например, длинные, или еще что-то такое.

– Это конечно странно, – задумчиво сказал капитан, – вид у нее очень уж необычный. Должен был ее хоть кто-то еще заметить.

– Надо фоторобот сделать, – деловито произнесла Алёна, – разослать его по всем участкам. Волонтеры есть у вас?

– Волонтеры? Какие волонтеры? – Сергей Петрович посмотрел на Алёну.

– Такие, которые за сегодня смогут развесить по всему городу фоторобот подозреваемой, – сказала следователь, уже понимая, что никаких волонтеров в Потерянном нет и придется им обходиться силами полицейских, которых было двадцать восемь человек.

Миша по памяти восстановил их диалог с Женей, а Алёна записала все, что сказал мальчик. После этого они потратили более часа чтобы составить ее фоторобот. За это время в отделение поступило еще три сообщения о пропаже людей.

7. Папа! Оно тут!

В учебные дни Мишка ложился спать в девять вечера, но завтра рано вставать не надо было, и парень засиделся у телевизора допоздна. В люстре горели все три лампочки, и в окне из-за этого вместо вида улицы с их второго этажа, отражалась комната, в которой стояли кровать, письменный стол, стул, шкаф, ящик с игрушками (в них парень давно уже перестал играть) и телевизор на тумбе. Но спать Мишка не ложился не из-за того, что по ТВ шло что-то интересное. После сегодняшней встречи с Женей парень боялся лечь, выключить свет и закрыть глаза. Каждые несколько минут он приникал лбом к окну, ладонями прикрывая пространство по бокам возле лица, чтоб создать тень, и с трепетом рассматривал улицу и двор, на котором утром он общался с неведомым существом, пытающимся казаться человеком. Именно так Мишка воспринял Женю. Она не человек, – думал он, – она, это что-то, что пыталось быть похожим на человека. От этого Мишке становилось еще страшнее. А что, если кто-то еще сможет подражать человеку, но так, что будет невозможно отличить? – подумал мальчик и, услышав шаги на улице, вновь приник к окну. Звуки шагов издавал какой-то мужчина, идущий по тротуару. Когда прохожий миновал подъезд Мишки, парень уселся обратно на кровать и сонными глазами уставился в телевизор, по которому шел старый советский фильм. Телевизор работал чуть слышно.

– Мишань! – крикнул отец из своей комнаты, – ты может уже ложиться будешь?! Час скоро!

– Да, сейчас!

Кровать Мишки стояла торцом к окну. Парень спал головой к двери. Телевизор находился от окна чуть правее, в углу комнаты.

Мишка выключил свет и посмотрел на улицу. Слегка колышущиеся ветви деревьев за окном заставили мальчика вздрогнуть, и он снова зажег люстру.

– Давай, сынок, пора уже, – слышал Миша голос отца за спиной из коридора. Парень стоял возле двери у выключателя и смотрел на свое отражение в стекле. Вася зашел в комнату. Положил руку сыну на плечо, приобняв его.

– Ты чего? – спросил Ласкин, – боишься?

– Ну… так. Неприятно как-то, – тихо произнес Миша.

– Дома-то чего бояться? – отец сел на кровать.

– Не знаю. Но я сегодня со светом посплю.

– Поспи со светом. Вон, ночник себе включи.

– Да. Включу, – Миша сел рядом с отцом, продолжая смотреть в окно.

– Ты видел что-то? – спросил Вася, поняв, что мальчик испуган и не отводит глаз от улицы.

– Нет, – он повернулся к папе, – просто… вдруг она ко мне в комнату залезет?

– Так она же еле ходит. Ты сам говорил, – отец заулыбался, – как она в туфлях полезет на второй этаж?

– Ну… не знаю…

– Лестницу подставит? – Ласкин пытался развеселить сына, – или нет, приедет на пожарной машине!

Мишка хихикнул.

– Если она тут появится, я ей эти пальцы кривые пообламываю! Ты уж не волнуйся! А потом запихнем ей ее туфли каблуками сам знаешь куда! – отец тоже издал смешок.

Мишка представил, как Женю выводит полиция из его комнаты, а у нее из задницы торчит туфель. Парень пытался сдержать смех, но все же не смог.

– И она такая говорит полиции, – продолжил отец – спасите! Они мне в зад туфлю засунули!

С этой глупости Мишка рассмеялся в голос.

– Давай, Мишаня, – Ласкин слегка потрепал его за волосы, – ложись и не бойся. Дома тебе ничего не угрожает. А в школу и из школы будем пока что вместе ходить. А за-а-а-автра… завтра приготовим с тобой пиццу!

– Хм… – Миша прищурился, искоса глядя на отца, – а вы неплохо придумали.

– Еще бы! Я вообще неплохо умею думать.

– Включи мне ты ночник, ладно? – уже без игривости произнес мальчик.

– Да, раздевайся, ложись. Включу.

Отец поставил приглушенную лампу на стол, напротив Мишки, и выключил свет люстры. Лампа горела теплым оранжевым светом. Миша улегся и накрылся одеялом до подбородка. С его ракурса улицы и двора видно не было. Лишь несколько квадратиков света в окнах дома напротив просачивались сквозь листву деревьев.

– Если что зови, сказал отец, – дверь я у себя и у тебя закрывать не буду, оставлю щелку.

– Хорошо.

Ласкин поцеловал сына в лоб и вышел из детской.

Когда Миша остался один в сумрачной комнате, радость и веселье от шуток отца мгновенно испарились. Жар побежал по телу, но раскрываться Мишке совсем не хотелось.