Я монстр

– Есть-есть, – проще соврать, чем пытаться что-то доказать человеку, с которым у вас очень разное мировоззрение и такая явная разница поколений, но между тем, баба Майа было очень терпелива к моим загонам про лучший мир, который случится только тогда, когда кто-нибудь истребит весь шлак человечества в виде преступников. Она меня поддерживала и считала, что необходимо вновь ввести смертную казнь.

Так же она здраво рассуждала о последствиях введения смертной казни – сотни невинных людей из-за алчности суда могут быть убиты законным способом. Много слов было из серии «рыба тухнет с головы» и в мире ничего не изменится, пока власть находится в руках нечестных людей. Потом она говорила, что мы люди, сами слишком ужасны для каких-то глобальных перемен, и мы заслуживаем то, что происходит с нами в масштабах не только страны, но и всего мира.

– Ох, внучка, я уже слишком старая, чтобы думать о таких вещах. На моей памяти было очень много ужасных вещей, но сейчас помирать пора и я заставляю себя каждый день вспоминать о чем-то хорошем и осознавать, какую прекрасную жизнь я прожила.

– Ой, баба Майа, хватит вам такое говорить, вам еще жить и жить!

– Хахаха, спасибо, милая, но я понимаю, что время уходит. Я подарила этому миру свою музыку, пусть никому толком и ненужную.

– Что? Музыку? – я обратила внимание на фортепиано в комнате, но не подозревала, что баба Майа играет, – сыграйте что-нибудь!

Сначала она отказывалась, но потом все же пошла к инструменту. Она начала медленно перебирать пальцами клавиши, вспоминая ноты и, после недолгой паузы, зазвучало нечто, пробуждавшее непосредственную радость. Я закрыла глаза и очутилась в лете с ярким солнцем, сочной зеленой травой и детским смехом. Я будто смотрела в небо и кружилась среди деревьев, ощущая этот сказочный момент всем своим существом. И не было вокруг ни капли темноты, были добрые, щедрые на улыбки люди, от которых исходил свет.

Потом я увидела, как листья на деревьях вмиг опали. Закапал мелкий дождь и люди, только что улыбавшиеся мне, накинули капюшоны, опустили глаза и куда-то побрели. Я была растеряна, потому что они начали исчезать, они просто растворялись в тумане, заволакивающим площадь, на месте которой пару мгновений назад был зеленый парк. Только сейчас я поняла, что Майа начала играть другую композицию, чем-то завораживающую, но очень печальную, будто музыка опустошила мою душу и лишила способности воспринимать что происходит наяву, а не в моих грезах.

– Это очень красиво. У меня нет слов, спасибо, – после моих слов она встала и обняла меня так тепло, будто я и правда ее любимая внучка.

– Спасибо, что напомнила мне. Надо будет попросить кого-то из соседей, чтобы передвинули мне фортепьяно к окну, а то сижу, в стену смотрю, а так хоть на последок вспомню молодость.

– Да зачем просить, сейчас я подвину! – я начала двигать здоровый инструмент, но бабушка очень испугалась и начала меня останавливать.

– Ты что делаешь? Это же так тяжело, перестань! Тебе же еще рожать.

Когда я вышла из дома бабы Майи, в моей голове все еще крутилась ее фраза «тебе же еще рожать». Хочу ли я иметь детей? Да. Хочу ли я, чтобы мои дети жили в этом грязном мире? Нет. Под грязным миром я понимаю не только мир с убийцами, бомжами, наркоманами и прочим шлаком, который я пытаюсь вывести, как грязное пятно с ковра хотя бы в пределах своего города, но и другие ужасы, вроде смертельных заболеваний, несправедливости общества и условий жизни в целом.

Еще я не представляю, как может воспитывать ребенка мать, у которой уже на совести три трупа? И я бы могла остановится, но тогда моя цель по очищению «ковра» от грязи потеряет смысл. И мне придется спасать мир больший, чем есть сейчас – мир маленького человека… Если прямо здесь и сейчас передо мной стоит выбор, то он очевиден: лучше я откажусь от материнства, пусть пожертвовав одним не рождённым ребенком ради будущей прекрасной жизни для сотен тысяч детей.

Стоило произнести в голове эту фразу, как тут, будто в подтверждении правильности моего выбора я услышала, как кто-то орет в подворотне между домами, где обычно стоят мусорные баки. Я завернула туда и увидела потрепанную женщину, выглядевшую слишком мерзко для обычной женщины и слишком потасканного вида для проститутки.

– С вами все в порядке?

– Пошла нахер отсюда, тебя не спросили.

Она сидела на земле в разорванной штанах, старом вонючем тулупе и шапке с помпоном. Я пыталась выяснить, ждет ли она кого-то, кто поможет ей, или у нее есть родные, но она только рыдала и орала как сумасшедшая, что никого у нее нет, только бутылка чекушки и чистый медицинский спирт. Тоже мне, кот Бегемот…