Я — Люцифер

— Армагеддон? — пробормотал он глухим голосом, и, несмотря на действие наркотика, в его глазах вдруг сверкнула решимость.

Модести поколебалась, потом сказала:

— Нет, не Армагеддон. Пока что нет. Восстали твои некогда верные слуги. Но не волнуйся, мы обратим их замыслы в прах. Мы победим.

— Да. — Он сел, стал озираться по сторонам, потом произнес тихим голосом: — Все правильно. Тот, кто силен, должен победить того, кто слаб. Они будут низвергнуты, как когда-то был низвергнут с небес я. — Он помолчал и добавил: — Мне придется подготовить для них более глубокую преисподнюю.

— Да, — быстро ответила Модести. — Это верно. Ты должен как следует это обдумать, Люцифер. — Она понимала, что важно не только нейтрализовать его энергию с помощью наркотика, но и дать пищу его сумрачному сознанию.

Люцифер сел, скрестив ноги, погружаясь в свои грезы. Модести же снова оказалась рядом с Колльером, который, не отрываясь от перископа, пробормотал:

— Очень недурно. Ты хорошо поработала за меня.

— Ничего, впереди еще долгая ночь. Когда начнется самое главное, тебе придется постоянно держать его в поле зрения. Если потребуется, можешь оглушить его прикладом винтовки.

— Мне его оглушить? Я просто ума не приложу, как тебе удалось обхитрить его. Ведь тогда он опережал тебя во всех твоих маневрах на добрую секунду, а то и две.

— Да, но тогда ему помогала интуиция. Виновата, предвидение. А я заставила его думать, сосредоточиться на том, как опередить меня, и это принесло свои плоды.

— Вот как, — кивнул Стив и снова приложил окуляр к глазу. — Об этом и говорил Вилли. Заставить Люцифера действовать сознательно — это лучший способ блокировать его экстрасенсорные способности, лишить его главного преимущества.

Колльеру было приятно осознать, что его вдруг оставил страх, но он не обманывался насчет истинной причины такой перемены. Это не было результатом его врожденной отваги.

Отчасти это объяснялось тем, что он, как тогда в Париже, не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего, отчасти тем, что на нем не лежало никакой ответственности, кроме необходимости четко выполнять распоряжения других, которые знали толк в этом деле. Но самая главная причина заключалась в том, что он наконец был избавлен от той смертоносной капсулы, которую уже много дней носил в себе. Теперь ежесекундная угроза смерти по прихоти Сеффа исчезла, и Сефф может запихать свой передатчик в свою костлявую скрипучую…

Модести спросила его о чем-то, и его блаженное состояние вдруг улетучилось. Он уверил ее, что никто из находившихся внизу не смотрит на крышу, и тогда она снова осторожно высунула голову из-за парапета, застыла, прижав к себе винтовку AR-15. Колльер же выключил свой прибор и опустил трубку. Рядом с ним лежала вторая винтовка. Вилли быстро обучил его тому, как ею пользоваться и как бросать гранату. А когда настанет пора это сделать, ему скажут.

Колльер очень надеялся, что такой момент наступит в самое ближайшее время. С тех пор как из него удалили капсулу, в нем забушевала та самая ненависть, которая до этого находилась в летаргическом сне. Вообще-то его натуре было не свойственно увлечение насилием, но теперь у него просто чесались руки взять оружие и начать поливать свинцовым огнем Боукера, Сеффа, Джека Уиша, Сангро и его бандитов. Это казалось каким-то проявлением дикарства, но он не испытывал раскаяния. Более того, он был почему-то уверен, что ни Модести, ни Вилли не разделяли его первобытного желания мстить. И в то же время он не сомневался, что они готовы убивать с полнейшим хладнокровием. Снизу, с лестницы, донесся негромкий шум, потом возглас и глухой удар тела о твердую поверхность. Потом — непривычно громко грянул выстрел. Не успел Колльер обернуться на эти звуки, как внизу что-то громко ухнуло, и он увидел отблески пламени.

Модести стояла на коленях у парапета и стреляла короткими, экономными очередями. Увидев, чем она занимается, Колльер, присоединившись к ней, тоже взял винтовку.

Первое время он вообще ничего не мог разглядеть. Его глаза успели так привыкнуть к ноктоскопу, что решительно отказывались напрягаться. Тут ему стало понятно, почему именно на его долю выпала обязанность вести наблюдение. Модести хотела сохранять свое зрение в полной боевой готовности. Наконец, присмотревшись, он приметил, как внизу врассыпную разбегаются фигурки, а трое неподвижно лежат на земле. Винтовка Модести тявкнула еще трижды — и двое моро, бежавших рядом, как по команде упали. Четвертый выстрел оказался роковым для того, кто почти добежал до выступа, за которым собирался спрятаться. Затем зона перед домом от деревьев слева до горы справа и обрыва спереди совершенно опустела.

Над головой Стива что-то щелкнуло, словно бич пастуха, и Модести резко крикнула:

— Ложись.