Я люблю Вегас

Можно подумать, пробуждения на шезлонге в не принадлежащем мне купальнике было недостаточно. Первым, что я увидела, открыв глаза, не далее чем в футе от своего носа, был белейший снежок в дюйм толщиной. Я поморгала. Снежок не исчез. При этом над головой сияло прекрасное чистое синее небо, а в нескольких метрах люди плескались в открытом бассейне. Солнце. Бассейн. Снег. А, ну да, я же в Вегасе. Полюбовавшись этим несоответствием еще секунду, я собрала вещи и отправилась на поиски Дженни. Аккумулятор сотового сел, пока я спала, а подруга не объявлялась, то есть либо ее кокнули в нашем номере, либо она меня не нашла. Решив быть хозяйкой своей жизни, я опустила ноутбук в сумку, сделала большой глоток уже растаявшего, но по-прежнему вкусного коктейля и пошла в отель искать Дженни. Как Коломбо, только без плаща. И сигар. И прилипчивой мелодии из фильма. Но в остальном совсем как Коломбо.

Сердце у меня остановилось, когда я на цыпочках вышла из роскошного лифта в «Трэвелодж» [11] на шестом этаже и вставила карточку в щель у двери номера шестьсот девятнадцать. Дверь не открылась. Я потерла карточку о задницу, прикрытую туникой, и попробовала снова. Ничего. Мигающий красный огонек грубо отказывался допустить меня к моим вещам. Что происходит? Мне подсыпали рогипнол? Уже? Я предполагала, что доживу до второго, а то и третьего дня, прежде чем проснусь тигром без зубов [12] .

– Да черт возьми, – с досадой пробормотала я, деликатно скребясь в дверь. – Дженни, ты там?

Вдруг меня охватил страх, что предыдущий жилец-убийца вернулся за Дженни, и я забарабанила в дверь.

– Да я вообще не хочу входить в эту дыру, – орала я на паршивую дверь с накладкой под дерево. – Дура деревянная!

– Прошу прощения, мисс Кларк…

Слегка напуганная женщина в той же униформе, что и красавчик у бассейна, робко прервала мою ругань. В такие мгновения я бываю рада отсутствию Алекса.

Пригладив тунику, я кашлянула и спросила:

– Да?

– Будьте любезны пройти со мной. – Служащая провела меня к лифту, старательно скрывая тревогу. Я тоже не хотела бы оказаться в железном ящике с бабой, которая только что воевала с дверью, ругая ее последними словами.

Я почти не сомневалась, что меня решили вытурить, поэтому испытала некоторое замешательство, когда служащая потянулась мимо меня к кнопке двадцать шестого этажа. Спустя семнадцать самых неловких секунд в моей жизни дверцы открылись, и мы оказались в пушистом белом холле с единственной золотой дверью в конце коридора. Я не знала, что и думать. А когда женщина открыла золотую дверь, ведущую в великолепную комнату, я застыла на месте. Служащей, видимо, не очень хотелось ждать, пока я отомру: мягким толчком она заставила меня ступить на толстый белый ковер, на котором не было видно ни единого кровавого пятна.

– Боже, Энджи нашлась!

Оказывается, Дженни переселилась не в лучший мир, а в лучший номер.

– Обязательно научи меня писать жалобы, – прошептала я, боясь сделать шаг. Может, я еще сплю. Может, это «Начало». Надеюсь, через секунду появится Леонардо Ди Каприо и подтвердит, что это так. Я не стану возражать. Дженни, изящно изогнувшись, стояла у огромного, во всю стену, окна, выходившего на Стрип. Пожалуй, окно не совсем точное слово, – рамы не было. Куда ни посмотри, повсюду стекло и мои любимые пионы. Я мысленно дала себе пять минут до того, как что-нибудь разобью, запачкаю или разрыдаюсь. До Дженни оказалось двадцать пять шагов. Я прошла зону гостиной, находившейся уровнем ниже остальных комнат сьюта и уставленной пухлыми диванами, огромными букетами пионов и низкими зеркально-чистыми кофейными столиками, и снова поднялась наверх, миновав на пути к окну бар, огромный, как экран в кинотеатре, телевизор и пульт диджея.

– Красивый вид отсюда, правда? – Дженни отпила шампанского, самодовольно ухмыляясь.

Солнце садилось, заливая город густо-оранжевым светом. Онемев, я смотрела на это чудо, как вдруг Стрип ожил. Казалось, весь мир втиснут в этот клочок пустыни. По одну сторону от нас соседствовали Рим и Венеция, напротив расположился Париж со сверкавшей в закатных лучах Эйфелевой башней. Я мысленно взяла на заметку туда не ходить: столица Франции или Париж, США, – это не мой город. Выше я неожиданно увидела дом, милый дом: Эмпайр-Стейт-билдинг и статуя Свободы, обернутые американскими горками, весело подмигивали ожившими огоньками. Из вершины огромной черной пирамиды взметнулась башня света, а рядом замок короля Артура гарантировал традиционные приколы старой доброй Англии, как ее понимал Дисней. Я взяла с себя слово избегать и этого нехорошего места. Я не для того приехала в Лас-Вегас, чтобы жевать сомнительный пастуший пирог и ржать над пудингом с изюмом [13] . В небе самолеты везли в жертву Стрипу свежее пушечное мясо. Когда небо потемнело, в сьюте автоматически включилось освещение на уровне пола. Снаружи Вегас, зевая, встряхивался и, размяв челюсти и продрав глаза, полностью взбодрившийся, готовился к новой ночи.

– Вау, правда?

– Обалденный апгрейд, – согласилась я, легко дотрагиваясь кончиками пальцев до стекла. Все было совсем как в «Алисе в Стране чудес»: я так и ждала, что вот-вот провалюсь в кроличью нору. Но стекло не растаяло под рукой, оставшись твердым и холодным, отгораживая меня от сказочных перспектив.

– Строго говоря, это не апгрейд. – Кашлянув, Дженни протянула мне шампанское. Я взяла бокал, посмотрела на него и поставила на стойку. В номере было огромное количество идеально гладких поверхностей, на которые так удобно ставить бокалы. – Мы вроде как воспользовались здешними ресурсами.

– Строго говоря, мне начхать, – отозвалась я. – Это рай какой-то!

– Еще бы. У меня все первоклассное.

В сияющем дверном проеме появился темный силуэт. На меня торжествующе уставилась Сэди.

– Вот ты где. Значит, ты выиграла, Джен!

– Что ты выиграла? – Терпеть не могу, когда эта мымра называет ее Джен. Никто не зовет Дженни Джен. Это звучит собственнически, раздражает, и, честно говоря, я завидую.

– Ничего. – Дженни залпом осушила свой бокал и тут же наполнила его снова. – Иди в душ. Я есть хочу.

– Я спорила, что ты поняла – Вегас не для тебя, и вернулась в Нью-Йорк, – объяснила Сэди, входя в гостиную босиком и в таком крохотном бикини, что застеснялся бы даже ее гинеколог. – А Дженни утверждала, что ты, наверное, просто потерялась.

– Жаль вас обеих разочаровывать. – Прищурившись, я посмотрела на Дженни достаточно пронзительным взглядом. В ответ она округлила глаза в неловкой попытке извиниться. – Я была у бассейна и не знала, что нам поменяли номер.

– Я пыталась тебе позвонить, – поспешно оправдывалась Дженни. – Но сразу включался автоответчик.

– Я всегда здесь останавливаюсь. – Сэди забросила длинные ноги на один из кофейных столиков, сбросив на пол серебряную салфетницу. – Люблю простор.

– Сюда вся твоя квартира влезет, – отозвалась я, борясь с желанием подойти и поднять салфетницу. В таком номере не должно быть беспорядка. Он задумывался как чистый, аккуратный – и не для меня.

– На то он и дом. – Сэди потянулась, продемонстрировав нам тщательную работу своего косметолога. – Дом должен быть уютным, а номера в отелях такими, чтобы лошадь заблудилась.

Справедливости ради замечу, что в гостиницах Сэди разбирается куда лучше меня. Это она ездит по миру, позволяя мужчинам снимать ее в белье и прочее, что делают модели и о чем я не хочу думать, потому что позеленею от зависти. Может, человеку действительно нужен простор, чтобы как следует раскрыться. Может, где-нибудь здесь встроен отель из «Сияния». Никто не проверял?

– Мне надо поставить сотовый на зарядку, – сказала я Дженни, игнорируя йоговские позы Сэди на диване. Мне совершенно не хотелось любоваться ее вагиной перед ужином. Да и после тоже. – Куда ты дела мои вещи?

– Все в твоей комнате. – Дженни показала в коридор, откуда появилась Сэди. – Вторая дверь справа. Цени, я уступила тебе комнату с лучшим видом!

Окрыленная, я вприпрыжку пронеслась мимо диванов, стараясь не смотреть на Сэди в позе треугольника, и вбежала во вторую комнату, засмеявшись от счастья. Когда Дженни сказала, что оттуда открывается лучший вид, я почуяла подвох. В лучшем случае я ожидала рекламный щит мужского журнала «Гром из-под земли». Но нет, подруга не шутила. Из гостиной можно было наблюдать уникальное зрелище безоглядного служения давней мечте о Жизни в Свое Удовольствие. Пейзаж, раскинувшийся за окнами моей роскошной спальни, казался настолько далеким от флуоресцентных фантазий Стрипа, что у меня захватило дух. За казино и клубами я наконец разглядела, куда спряталось солнце, и ничуть не винила светило. Кому захочется смотреть на пьяных туристов, расхаживающих по копии выпендрежного Блэкпула, когда существует раскинувшаяся внизу безбрежная пустыня, окрашенная широкими оранжевыми и красными полосами. Горы выделялись темной грядой на фоне сумеречного неба – темно-серого, подсвеченного оранжевыми сполохами и фиолетовыми тенями, которые могли бы сойти за далекие грозовые тучи, угрожающие мягкому золотому сиянию неба, переходившему в бледную, выцветшую лазурь, обещавшую в любую секунду обернуться бархатной полночью. Я еще не видела пустыню и сразу поверила, что никогда ее не забуду. Так вот как Невада выглядит в конце дня! Мне ужасно захотелось увидеть рассвет. Хорошо бы Алекс был рядом.

Отвернувшись от окна, я увидела, что великолепие комнаты почти не уступает пейзажу. Поставленная под углом бескрайняя постель устлана толстыми белыми стегаными одеялами и огромными, как облака, подушками, а кушетка фиолетового бархата у окна была словно создана для того, чтобы мечтать, любуясь пустыней. Отделенная перегородкой матового стекла, у стены нашлась душевая кабинка, где легко поместились бы человек семь. А если это вас не впечатляет, посередине комнаты красовалась закругленными бортами ванна такой величины, что я взглядом поискала ковчег. Неудивительно, что Невада такая засушливая: чтобы наполнить эту посудину, потребуется океан.

– Кла-арк! – закричала Дженни из общей гостиной, но я была слишком занята и не отозвалась. – Одевайся живо, у нас через час заказан столик!

Шестьдесят минут на то, чтобы смотреть в окно? Пожалуй, я успею.