Я люблю Париж

Одного поцелуя, от которого внутри все затрепетало, оказалось достаточно, чтобы я отказалась от идеи душа.

— Тебе понравилась песня? — спросил Алекс чувственным хриплым голосом.

— Очень понравилась, — прошептала я в ответ. День у меня выдался стрессовый, а разве секс не самое лучшее средство от плохого самочувствия после перелета? Хм, это, наверное, тоже из разряда бесполезных фактов вроде гиппопотамов, но звучит правдоподобно.

Все-таки это неправда. Я вздремнула, свернувшись калачиком в объятиях Алекса, и, проснувшись, чувствовала себя так, словно не спала много дней подряд. Но к четырем утра (как я узнала, справившись по часам уже в пятидесятый раз после двухчасового сна) смирилась с тем, что окончательно проснулась и что по-прежнему чувствую себя плохо. Алекс мирно посапывал уже много часов, и хотя было бы здорово, если бы он тоже проснулся, будить его было просто некрасиво. Поэтому я выбралась из кровати, насколько возможно бесшумно, и устроилась в кресле у окна со своим ноутбуком.

Комната была красивая. Маленькая по сравнению с люксовыми «Юнион» и «Голливуд», но чистенькая и уютная. Я так привыкла к суровому белому цвету обстановки в гостиницах, похожих друг на друга, что покрывало с цветочными мотивами и ажурные занавески рождали чувство домашнего тепла. Что-то такое бывает в доме у мамы; у моей тоже могло бы так быть, имей она вкус. Но, дай ей Бог здоровья, чего нет, того нет. С этой мыслью я зашла на TheLook.com и начала печатать.

«Приключения Энджел: ни бельмеса по-французски.

Хм. Я, конечно, не очень знакома с французскими предрассудками и обычаями, но убеждена, что, если служба безопасности французского аэропорта взрывает твой багаж, это не к добру. Только если это событие не из таких случаев, когда на тебя какает птичка и это должно принести удачу. Вряд ли? Я тоже так думаю.

В таком случае я бы хотела объявить минуту молчания и почтить память почивших навсегда красивых вещей — „Лабутенов“, сумочки от Марка Джейкобса — всхлип — и „Джи-эйч-ди“[27]. Их больше нет с нами. Без шуток. Они взлетели на воздух. Ладно, я решила не зацикливаться на этом (безутешно прорыдав целые сутки) и жить дальше. Я в Париже, тут красиво, и мне надо сделать кучу всего, чтобы не сидеть без дела. Я не сказала, что пишу теперь для журнала „Белль“? Сказала? А. А я не говорила, что мой парень — участник, нет, не так: хедлайнер местного музыкального фестиваля? Что, говорила? Надо же, я такая нескромная, правда? Это был не вопрос, но не будем об этом.

Так вот, я в Париже, и мне нужны предложения: куда сходить/чем заняться? Складывается впечатление, что все вокруг знают Париж как свои пять пальцев, так что я приму любые советы. Да, если кто-нибудь подскажет мне, как достичь эффекта прямых волос без использования утюжков, я помещу его имя в самый верх списка, кому собираюсь рассылать подарки на Рождество».

Опубликовав запись, я зашла в почту и уставилась на пустую страницу. Я знала, что когда-нибудь придется это сделать, и должна была сделать это раньше. Просто я не знала как. Я вбила адрес Дженни в строку «Кому» и стала смотреть дальше. Но прежде чем я смогла продолжить, в правом углу появилось маленькое окно. Чертов гугл-ток.

«Привет! Как там в Париже? Что ты сегодня надевала? Фотографировала? Пускаю слюнки. Дж., цо».

Е-мое. Моя рука было дернулась к клавиатуре, чтобы выйти из почты. Но это нужно сделать. И я набрала сообщение:

«Привет, Дженни. Я в порядке, в Париже замечательно, но есть одна проблема с багажом».