Я люблю

Что задумал Самошин – пока не ясно, но я это непременно узнаю. У него самого. Я заняла позицию в следующем кафе, расположенном выше по улице, чтобы не вызывать подозрений, заказала кофе и медленно потягивала его, ожидая когда парочка снимется с якоря. Это случилось через десять минут, когда ко мне уже попытался клеиться какой-то местный Ален Делон, правда – сильно заикающийся. Ему не повезло, я упорхнула, и бедняга был наверняка уверен, что тому причиной его речевой дефект.

Я села за руль и несколько часов следовала за самошинским «Фольксвагеном». Он, казалось, так и не заметил слежки, припарковал машину возле какого-то захудалого дома на берлинской окраине и вышел, держа свою шатенку за руку. Вдвоем они вошли в подъезд.

Можно было нагрянуть к нему прямо сейчас. Вероятно, это было не лучшее решение, но мне страшно хотелось припереть Самошина к стенке. Кроме того, я не была уверена, что смогу найти его потом. Последнее рассуждение заставило отбросить все сомнения и начать действовать. Я не хотела оставлять машину возле самого дома, а припарковалась в трех кварталах от него рядом с каким-то рестораном. И прошла назад пешком, не обращая внимания на восторженные замечания гуляющей молодежи. Был уже вечер, и на улицу высыпали стайки подростков и молодых людей, выглядевших в разной степени угрожающе. Район был не самый страшный – в Берлине есть места, куда вообще лучше не соваться с наступлением темноты. Особенно одиноким красавицам. Странно, что Самошин устроился в подобном месте. Если это в целях конспирации, то все его усилия сейчас пойдут прахом. Я улыбалась, сжимая в руке рукоять револьвера. Не думаю, что придется пустить его в ход – скорее опасаться надо было здешней шантрапы, нежели Самошина. Если только он не научился, входя в амплуа сыщика, какому-нибудь восточному единоборству! Владимир в позе «атакующего енота» – это было бы забавно!

Его девицу я не брала в расчет – ножки у нее, конечно, длинные, но я была готова поспорить, что умеет она их только раздвигать в нужный момент и на крутых девиц-эсэсовок из замка Вольфенштейн совершенно не похожа[3].

Я решила не разыскивать черный ход, пожарную лестницу и тому подобные обходные пути. Отважные герои, конечно, всегда идут в обход, но сейчас легче было пойти напрямик. Поднялась в дом и наткнулась на неожиданное препятствие в виде консьержа, мужичка неопределенного возраста, пялившегося у входа одним глазом в дверь, другим в телевизор, где шла, судя по взрывам фальшивого хохота за кадром, какая-то юмористическая передача. Англичане говорят, что в немецкой книге юмора все страницы пусты, но это, видно, только из злости. Во всяком случае консьерж просто животик надрывал. Однако при моем появлении он сразу поскучнел и принял вид человека, который готов лечь костьми, но не пропустить посторонних в эту разваливающуюся многоэтажку.

Он подтвердил, что в доме действительно с некоторых пор проживает «герр Самошин» и что, насколько он может судить, герр Самошин не хочет, чтобы его сейчас беспокоили. Я очень сомневалась, что Самошин обращался к этому парню с подобной просьбой! Надо думать, дело было в пресловутой мужской солидарности – тупой консьерж полагал, что герру Самошину, уединившемуся с дамой, вряд ли понравится, если ему будут мешать. Вопрос мужской солидарности был решен путем небольшой взятки, принятой консьержем безо всяких выкобениваний. Он явно не ожидал столь легкого заработка и даже покраснел от удовольствия. Консьерж сообщил, в какой квартире обретается Владимир, и я понеслась по лестнице – лифтом консьерж посоветовал не пользоваться: иногда тот ломался в самый неподходящий момент.

Через несколько минут я уже звонила в выкрашенную в цвет детской неожиданности дверь. За ней почти сразу раздался женский голосок, задавший обычный в таких случаях вопрос:

– Кто там?

– Телеграмма герру Самошину! – сказала я.

Дверь распахнулась, теперь она смогла рассмотреть вблизи самошинскую пассию. Ничего цыпочка, очень даже ничего. Фигурка в целом тянула на обложку «Плейбоя» или ему подобного журнала для больших мальчиков. Темные волосы обрамляли живое яркое лицо с блестящими карими глазами, тонким носиком и чувственным ртом.

«Цыпочка» застыла, увидев вместо телеграммы револьвер. Револьвер был заряжен, но поставлен на предохранитель – Лика рассчитывала только на психологический эффект, и расчет оправдался полностью. Девица несколько раз открыла и закрыла рот, словно рыба, потом отступила назад.

– Кто там? – раздался голос из комнаты. Она вздрогнула, это был Самошин. Странно было слышать, как он говорит по-немецки. Держа пятившуюся задом девицу на мушке, я вошла в комнату и прикрыла дверь, подперев ее спиной.

Комната выглядела лучше, чем можно было ожидать исходя из внешнего вида здания. Хорошая мебель скрадывала недостатки ремонта, вернее – отсутствие этого самого ремонта. «Герр Самошин» обустроил себе неплохую штаб-квартиру для слежки. Ну а где же ряды компьютеров, деловитые сотрудники, агенты в плащах и шляпах?