Я куплю тебе новую жизнь

Ведомый ее наслаждением, он и не помышлял останавливаться. Давал ей то, что она просила. Сдерживал в себе привычные эгоистичные и напористые импульсы, опасаясь напугать или причинить боль. Игнорировал бунтующего в груди зверя. Гладил ее грудь с особым трепетом. Толкал бедра вверх тягуче медленно и осторожно. С непривычным упоением целовал доступные ему участки ее разгоряченной кожи.

– Люблю… люблю… люблю тебя…

– Сладкая моя. Любимая.

Стася и не подозревала, насколько мучительную пытку ему устроила. От обильности соков ее возбуждения промокли его боксеры. И это являлось самой адской провокацией необузданного зверя внутри Аравина.

Он хотел ее тело. Ее душу. Ее сердце. Он безгранично хотел Сладкову. Владеть ею без режимов и правил. Полностью. Всецело.

– Ты моя, Сладкая. Моя.

По беспрестанно дрожащему телу девушки Аравин чувствовал, что ее разрядка уже близко. Скатывая руку со спины вниз, просунул пальцы под резинку трусиков. Коснулся голой кожи ягодиц. Поласкал. А затем рывком прижал еще теснее к твердой плоти.

И мир Стаси взорвался. Она громко застонала, разбиваясь в сладких судорогах. Рассеянно улавливая, как протяжное гортанное рычание Аравина завибрировало на влажной коже ее шеи, распадалась на мелкие атомы.

Если этот взрыв и являлся тем самым «оргазмом», то она со смущением должна признаться, что сильно впечатлена им. Хотя, какая разница, как люди это называют?..

– Засчитай мне технический нокаут¹⁷, – тяжело прохрипел Егор, кусая ее пониже уха. – Ты убила меня.

На щеках Стаси вспыхнул жаркий румянец, но она не придала этому большого значения. Счастливо обмякла в руках Аравина.

– Вряд ли это возможно, учитывая то, что ты разговариваешь.

– Тогда начинай счет до десяти.

– Раз… два… три… четыре… – все еще дрожащим голосом начала Стася.

Аравин нахмурился. Она и правда сейчас, рискуя получить по заднице, дразнила его?

Ухмыляясь, быстро приподнялся, и мягко повалил девушку на спину. Она задохнулась от неожиданности.

– Думаю, у меня все же остались силы, – довольно протянул, нависая над Стасей. Заведя руки ей за голову, прижался лбом к ее переносице.

– Ты обманул меня.

– Нет, Сладкая, я не обманывал, – убирая волосы с ее лица, ответил он. – Мне и правда нужен очень холодный душ.

И все же, несмотря на критическую сексуальную неудовлетворенность, Аравин ощущал внутри себя необычайную легкость. Рокочущую эйфорию. Так глупо и самобытно, но его сердце заходилось от радости из-за подаренного ей наслаждения.

Господи-Боже, его стеснительная девочка просто взяла и кончила на нем сверху! А ведь он даже трусы с нее не снял. Не коснулся по-настоящему интимно.

– А ты крикуха, – выдал самодовольно. – Мне нравится, – поцеловал в кончик носа.

Настал черед Стаси хмуриться. Но не из-за того, что он сказал. По причине беспрестанной твердости его плоти. Хотела бы облегчить его муку, но не знала, как это сделать. А спросить смелости пока не хватало. Понимала, что Аравин не привык сдерживать свое желание. Но чем она могла ему помочь?

– О чем задумалась? – спросил Егор, улавливая ее рассеянный вздох.

Пойманная со своими, не совсем пристойными мыслями, Стася покраснела и не нашла ничего лучше, чем соврать:

– Переживаю, не забыла ли баба Шура покормить Феликса...

– Серьезно? После того, что у нас было, это почти оскорбительно, – притворно возмутился Егор. По ее румянцу знал, что думала Стася непосредственно о нем, но не стал настаивать на разговоре и смущать ее еще больше. Ей и без того хватило сегодня неловкости.

– А что у нас было, Егор? – неожиданно смело спросила девушка, вытягивая свои руки из ослабевшего захвата. Обняла за шею.

Аравин застопорился. Кончиками пальцев правой руки едва уловимо прикоснулся к нежной коже ее щеки.

– Это был, – серьезно сказал он, – самый чувственный момент в нашей жизни.

– Нашей? У тебя же было намного больше и круче.

– Ш-ш-ш, Мелкая, – остановил Егор, прижимая палец к ее губам. – Не сравнивай. Не сравнивай, потому что это разные вещи. Разве ты не понимаешь? Ты для меня особенная. Неоспоримая.

Видимо, сила характера заключается все-таки не в том, чтобы ломать окружающий мир под себя, а в том, чтобы в нужный момент суметь сломать свое утвержденное годами эго. Вопреки внутреннему сопротивлению, испытывая страх – трансформировать. Стать на голову выше. Развернуть грудную клетку. Вдохнуть глубже. Доверить хрупкой девичьей руке сжать разбуженное безумными чувствами сердце.

Стася словно выливала на него воду. Очищая его душу. Его сердце. Разбирая его на сегменты, наново складывала. Безапелляционно владела его душой.

Приняв поочередно душ, они еще некоторое время разговаривали. Тихий шелест голосов прорезал ночной сумрак. Руки и ноги доверчиво сплетались. Мысли утихали. И, едва лишь рассвет рассеянным светом скользнул в окна спальни, оба уснули.

***

Поздним утром, Аравин обнаружил рядом с собой только примятую подушку. Потянувшись всем своим длинным телом, поднялся и, торопливо натянув сброшенные с ночи спортивные, последовал на доносившееся из гостиной тихое рокотание телевизора.