Я куплю тебе новую жизнь

С*ка, не видел малолетку шестнадцать дней!

Кое-какой выход своим эмоциям Егор давал на ринге. Безмерная агрессия переполняла его, в нетерпеливом желании скрыть от других то, как кровоточило субтильное сердце Стального Волка. Из-за девчонки. Из-за его Сладкой Занозы.

Сильный удар Аравина, много яростней, чем должен быть на спарринге, рассек губу его партнеру Димке Прохорову. Тот одарил Егора свирепым взглядом и раздраженно утер струйку крови. Прямым ударом угодил Аравину в левую скулу.

Специально позвал сегодня именно Прохорова. Знал, что парень вспыльчивый. Впрочем, как и он сам в последнее время.

– Спокойней, парни! – негодующе закричал Натаныч у помоста ринга. – Не забывайте, пожалуйста, что вы без шлемов. Работаем на разогрев. Плавно.

Но в крови Егора уже неукротимо бродил адреналин.

Боль. Красный. Агрессия. На грани восприятия тушевались только эти ощущения.

У Аравина словно мозг отключился, и ему это понравилось. Наконец-то связь с разумом была нарушена. Гул мыслей прервался. Он перерезал нужный проводок. Все неправильные чувства законсервировались внутри него. Затихли. На поверхность всплыли исключительно боевые инстинкты. Как же приятно было ощущать себя просто бесчувственным зверем.

– Так, стоп! – недовольно крикнул Щукин, но должной реакции боксеров не последовало.

Бой продолжался.

Аравин отбивал спарринг-партнера, словно кусок мяса перед жаркой. Не замечая, как Прохоров наносит ему ответные удары. Егор практически не работал в блоке. Он хотел чувствовать адскую физическую боль. Которая бы до конца затмила собой ту бл*дскую душевную. И когда кровь хлынула из рассеченной брови, только кровожадно улыбнулся.

Мысленно хвалил Прохорова, ровно до того момента, когда тот решил отступить, прислушавшись-таки к крикам тренера. Рассерженный до предела, Аравин продолжал наступать.

Удар правой, затем сразу – левой, двойка, еще замах…

Пока Щукин, взобравшись на ринг, не схватил его за руку, грубо оттаскивая в сторону. Аравин машинально вскинул кулак, в бессознательном порыве отмахнуться от наглой помехи.

– Етить твою налево, что ты творишь?

Только узнавая голос старого тренера, Егор перестал сопротивляться. Отошел. Раздраженно стянул перчатки, одну за одной. Выплюнул капу и, безразлично смахивая кровавые ручейки, быстро спустился с ринга.

– Что с тобой, Егор? – закричал ему в спину Щукин. – Ты, бл*дь, забыл, что это всего лишь тренировка? С ума сойти! Ты слышишь меня? Куда ты идешь? Дай хоть рассечения обработаю!

Но Аравин не останавливался. Не оглядываясь, стремительно шагая, прошел в раздевалку. Хоть и знал, что Щукин семенит следом, громко захлопнул двери. Его бубнеж на заднем фоне наматывал нервы Егора еще сильнее.

Рывком открывая шкафчик, достал пачку сигарет и зажигалку. Бровь продолжала кровоточить, нижнюю губу жгло, но ему, нахр*н, было плевать! Под изумленным взглядом приковылявшего Натаныча закурил прямо в раздевалке. Безотчетно смахивая стекающую по щеке кровь, глубоко затянулся.

Сердце колотилось в груди. Но Аравин, запрокинув голову, демонстративно неторопливо, будто ничего более его сейчас не волновало, выдыхал дым маленькими кольцами.

– Подобное могло мне только сниться, – пораженно произнес Щукин, обретая голос. Он все еще недоверчиво смотрел на обезумившего подопечного и качал головой. – Что с тобой происходит, сынок?

Егор и бровью не повел в его сторону.

– Все путем, Натаныч.

– Нет, это не нормально! – краснея, проорал Щукин. – Я тебя, бл*дь, столько лет знаю! Что за ерунда? Что с тобой происходит, сынок? – повторил свой вопрос мягче.

– Нихр*на необычного не происходит! – срываясь, зло крикнул Аравин. – Раз так долго меня знаешь, ответь, подвержен ли я внешнему воздействию? Не пох** ли мне на окружающий мир? Может, бл*дь, землетрясение внутри меня, а, тренер? Сошлись плиты! Что поделать, дурная кровь! Западает!

– Что же послужило сдвигу в этот раз? – совершенно спокойно спросил Натаныч.

– Тебе, бл*дь, не понять!

– Отчего же? – обиженно возмутился такой отмашке старый тренер. – Что у меня, интеллект другой?

Аравин затянулся и, поглядывая из-подо лба на тренера, вдруг тихо выпалил:

– У тебя душа иначе. Не раскуроченная малолеткой!

Щукин, решительно кивнув, будто его нисколько не удивило услышанное, выжидал продолжения. Не уйдет ведь, хоть умри! Не отстанет, старый черт!

– Что случилось?

Лихорадочный блеск в глазах Егора и кровавые разводы по его лицу придавали парню совершенно дикий вид. А когда он, наконец, заговорил, то и вовсе смотрелся, как одержимый.