Я куплю тебе новую жизнь

Сегодня она приехала в офис за час до начала рабочего дня. Предстоял очередной долгий и изматывающий день. В офисе было неспокойно, ходили слухи о скором закрытии холдинга и массовых сокращениях. Кроме того, сотрудники все еще не могли прийти в себя, узнав разом и об убийстве Евгения, и об «особых» отношениях, в которых состояли босс и старший специалист отдела продаж Татьяна Фролова. Про ребенка тоже стало известно. Вся эта «Санта-Барбара» сказывалась не лучшим образом на работе холдинга, который и так был в состоянии кризиса. Коллектив лихорадило, холдинг неуклонно шел ко дну.

Ксения почти ничего не понимала в отчетах, поступавших к ней ежедневно, но уже начинала догадываться, что они кем-то тщательно редактируются, прежде чем оказаться у нее на столе. Временами ее вера в себя подвергалась испытаниям, и Ксюша начинала раздумывать: не было ли ее решение возродить умирающий бизнес мужа ошибкой.

Сегодня, например, нужно было – оценив прибыль за последний квартал – сократить персонал на треть, а оставшимся урезать и без того не слишком высокую зарплату. И еще придется съехать из этого здания, арендная плата стала теперь для них просто неподъемная.

– Ты уже на месте? – В кабинет зашла Оксана Навалихина. И неожиданно «выдала», без всякой подготовки: – Что говорит Синицын? Не нашли еще подозреваемых?

Несмотря на новый модный костюм и дизайнерские туфли, выглядела Оксана неважно. Какая-то потерянная и уставшая.

– Нет. – Ксения лишь махнула рукой. Из-за постоянного переутомления она не нашла в себе сил удивиться вопросу. – Говорит, гиблое дело, заказчика не найдут.

– Это плохо… – Оксана вздохнула. – Даже подозреваемого нет! Камеры в больнице были выключены. Я думаю, их специально отключили на это время. У Татьяны Фроловой железное алиби и нет мотива. Если Женя написал завещание год назад, то она теряла больше, чем приобретала. Живой Женя ей постоянно деньги давал, плюс завещание. А после его смерти денег уже не прибавится. А больше всего меня смущает, что Женя предполагал, как все может кончиться. В смысле, плохо. Или даже ждал этого. Поэтому заранее подготовился. Он тебе ничего не говорил? Может, боялся или ждал удара в спину?

– Нет! – Ксения горько улыбнулась. – Я сейчас понимаю: он со мной и не говорил ни о чем, кроме бытовых проблем. Давно уже ничем со мной не делился. Уверена, Татьяна Фролова знает куда больше меня.

– Ненавижу эту стерву! – неожиданно сорвалась Навалихина. – Ненавижу! Женя всегда выбирал не тех женщин! Такой классный был мужик и такой дурак в плане баб! – неожиданно проговорилась подруга.

– Ты что? – удивленно посмотрела на нее Ксения.

– Да за тебя простить не могу… – Оксана натянуто вздохнула. – И спала эта дрянь с чужим мужем, и еще отобрала у тебя половину имущества.

– Ей Женя сам все отдал. – Ксения и не думала защищать соперницу, просто сейчас делить им было уже нечего. Муж погиб, деньги распилены, все закончилось!

– Хорошо, если ты так спокойно ко всему относишься! – Оксана внимательно посмотрела на Ксюшу. – Ты похудела… не болеешь?

– Нет, не болею! – Ксения вспыхнула от радости: уже и окружающие замечают, как она теряет лишние килограммы. Вот что значит жить за городом!

– Я тебя так и не спросила… Ну и как там? За городом?

– Нормально! – пожала плечами Ксюша – Как везде…

– Ладно, я пойду, работы много! – Оксана подошла к дверям. – Если будут новости от следователя, ты мне скажи!

– Конечно! – Ксения кивнула и тут же углубилась в цифры отчетов.

Чем больше документов изучала Ксения, тем больше вопросов у нее возникало. Например: знал ли ее муж, насколько огромные деньги изъял Марат из оборота холдинга для оплаты своей предвыборной кампании? Конечно, вопрос этот она уже задавала. Марат и Оксана дружно твердили, мол, да, знал, и это было совместное решение. Однако именно это совместное решение и привело холдинг к нынешнему печальному состоянию. Если бы Ксения не была настолько уверена в друзьях, то могла бы задуматься об их причастности к убийству. Ну или, по крайней мере, Марата. Оксана могла и не знать ничего. Тем более Марат в последнее время старался с Ксенией не встречаться, ограничивался натужным: «Привет!» – и в глаза не смотрел.