Я – контрабандист

– О! О'лег! – вскочила из-за пластмассового столика и подбежала к нам маленькая миловидная кореянка, на вид – совсем девочка.

– Маша, привет! – улыбнулся Олег, приятельски коснувшись ее плечика. – Где Петя?

– Петя ести.

– Что? – не понял я. – Ест?

– Кушай нет, – возразила кореянка, помахав пальцами перед своими губками. – Ести. Туалет.

Сверкая белозубой улыбкой, она усадила нас за столик:

– Кофии? Джюс?

– Джюс, – кивнул Олег.

– Джюс ести, – девушка достала из холодильника и с легким поклоном поставила перед нами баночки с соком и пластиковые стаканчики.

– Почему «Маша», «Петя»? Они что, из России, русские корейцы? – спросил я негромко.

– Да ты не удивляйся, – ухмыльнулся Олег. – Они тут все дают сами себе имена, специально для русских: Маша, Петя, Коля. Их настоящие имена фиг выговоришь.

Шумно дыша, из внутренней двери магазина ввалился в комнату широкий плотный молодой парень с большущей головой, маленькими глазками и крохотным носиком на круглом плоском лице.

– О, Петя!

– О'лэг! – дружественный хохот, похлопывания по плечам.

– Как жизнь, Петя?

– Спасибо.

– Как заказ?

– Ести, – Петя указал на маленькую белую доску на столбике, где черными жирными буквами было выведено: «Турбидит, Олег», причем буква «г» смотрела в левую сторону.

В «Катюше» мы покупали, как было заранее обговорено по телефону, несколько тысяч пар штанов «Монтана» и костюмов «Чемпион Америки».

– Иль-буду… Пять часов, о'кэй? – кивая, Петя рисовал в большущем блокноте ряд иероглифов и только слово «Олег» вывел русскими буквами с буквой «г», перевернутой вверх ногами.

Олег тем временем просчитывал пачки стодолларовых купюр. Получив деньги, Петя отошел к другим покупателям.

– Олег, а расписка? – обеспокоенно проговорил я.

– Какая расписка?

– Что он получил с тебя деньги. Он же может сказать: ты мне ничего не давал.

– Может, конечно, но такого еще не бывало. Другие счет выписывают – бумажку, но в ней они по-корейски что угодно могут написать, например: «пошел на…». Так что всё исключительно на доверии.

На столе возле телефона лежал раскрытый русско-корейский словарь.

– Петя с Машей изучают русский язык, – уважительно отозвался Олег. – Чувствуешь, как хорошо говорят?

Приспосабливаются, подумал я, вспомнив слова шефа о необходимости приспосабливаться.

«КАБЛУЧОК»

– О! Олег! Монинг! – встречали нас в других магазинах.

– Привет.

– Приви-эт, – тянет, растянув губы во всю ширь лица, кореец, точно для него нет большего удовольствия, чем видеть Олега и произносить русские слова.

– Они на нас миллионы сделали, – замечает Олег мимоходом, – потому такая любовь.

В магазине «Санкт-Петербург» у Олега был сделан заказ на тысячу пар мужских туфель. Расплатившись, мы зашли в лавочку напротив – «Каблучок». Хозяин ее, веснушчатый, с бегающими черными глазками, сердито спросил:

– Сколько брал «Санкт-Петербург»?

– Тысячу пар, – честно признался Олег.

– Тисяча?! – вскричал тот, злобно сверкнув глазами. – Почему Коля не брал?! Коля – маленький сена.

– Заказ, понимаешь? Одэ! Заказ.

– Почему Коля заказ нету?!

– Не знал твой телефон, – оправдывался Олег.

– Э-э, не знал… – скривился тот. – «Санкт– Петербург» тисяча нету, Коля знает!

Выкрикивая все это, магазинщик начеркал па бумажке кружочки, от которых шли линии к другим кружочкам, поменьше, а от тех – к третьим. Из этой схемы вытекало, что другие магазины получают товар через посредников, а он, Коля, прямо с фабрики, и потому цены у него ниже.

– Коля фабрика купил! – кричал он.

– Понял-понял, – миролюбиво кивал Олег и тут же заметил мне: – Все врет. Сам он меня не раз подводил: обещал, что все будет вовремя, а в последний день возвращал деньги. Мол, товара нет.

– А какой ему в этом прок? – выразил я недоумение.

– Это они от жадности, лишь бы ты у других не брал.

У Коли мы тоже взяли тысячу пар туфель, но он все равно остался недоволен, считая, что все количество мы должны были купить у него.

«АЛЕКСЕЙ»

В следующий раз мне предстоит бегать здесь одному и самому решать, что и где покупать и из какой цепы исходить. В своем блокнотике я помечал названия магазинов, цены и имена продавцов.

В магазине «Алексей» нас встретили с поклонами два молодых поджарых корейца. Они совсем не говорили по-русски, зато прекрасно общались с Олегом на английском.

– Кто из них Алексей? – спросил я друга, чтобы занести в блокнот.

– Оба Алексеи, – отвечал он. – Я, во всяком случае, обоих зову Алексеями.

Олег был чем-то огорчен и с рассеянным видом прохаживался между стеллажами, заваленными кроссовками самых разных форм и расцветок.

– Что-то не так? – подошел я к нему.

– Кроссовок нет.

– Как?! А это?! – обвел я рукой вокруг себя.

– Это все дорогие. Штучный товар. Нужен «Рибок», а его нет на всем Техасе. Одновременно пришло много судов. Раскупили.

– Почему только «Рибок»? – не понимал я.

Олег пожал плечами:

– Для себя я бы взял другие. Эти или вот эти. Но я ориентируюсь не на то, что лучше, а на то, что у меня купят. А купят у меня только «Рибок», и еще «Адидас», «Пуму», «Найк». Другие фирмы в России мало известны. Нужна реклама, время, затраты. Никто сейчас на это не пойдет.