Я Кирпич

– А я и не собираюсь никого лечить. Мне бы только поговорить с владельцем транспортного средства… номер ха двести девять эс… уй!..

Дверь, которую я аккуратно за собою прикрыл, резко распахнулась и стукнула меня в спину… даже затылку чуть-чуть досталось. Сначала удар и вскрик – потом осознание: дверью!

Мне кажется, что я даже и не особо удивился в тот миг, когда обернулся и увидел толкнувшего меня мужчину… Они ввалились втроем, но вошедшего первым и главного среди них я узнал: это был тот загадочный чувачок, что на перекрестке Серебристого советовал мне сменить хобби, забыть об изучении так называемых «общественных» насекомых. Только ныне он одет гораздо «официальнее»: щегольская серая в полоску пиджачная пара, бордовый, почти черный галстук-шнурок поверх светло-розовой рубашки, причесан, выбрит, и на ногах небось какая-нибудь обувь имеется – не хоббит, чай, но сейчас не посмотреть, просто потому, что неохота перед ним взгляд опускать.

– A-а, Савелий Васильевич! Какими судьбами? Как говорится – и года не прошло! Могу чем-то помочь?

Два мужика у него за плечами – крепкие ребята, но ничего такого качково-омоно-гангстерского, нормальные парни – плотные, рослые, ни единой зловещинки в зубах и лицах что у одного, что у другого. Молчат, морды внимательные, славянские, одеты просто, ближе к офисному стилю, оба в пиджаках, но в джинсах…

– Здравствуйте. Простите, а вас как? Ну, по имени-отчеству, а то вы меня знаете, а я не это… ни сном ни духом. Неудобно как-то.

– А вам-то зачем? Ладно, зовите меня… Лаврентий Павлович… нет, лучше Иван Иванович. Итак, Савелий Васильевич, поскольку мы с вами уже познакомились, подружились, позволю себе повторить вопрос: какими судьбами? Что вас сюда привело, могу ли чем помочь?..

Угу, подружились! Мне этот Лаврентий Иванович еще в первую встречу крепко не понравился, да и теперь симпатичнее не стал, несмотря на то что дважды уже пообещал оказывать помощь. Но – процесс проникновения в истины и тайны так или иначе пошел, а я совсем не против от этого, мандраж бы только унять…

Тронул сознанием верную и преданную Букач – та ни в зуб ногой, полное спокойствие и абсолютная индифферентность! Съежилась в планшетке и дремлет себе или медитирует, никак себя не проявляя, во всем положившись на овеликого меня… С одной стороны, это не есть хорошо, ибо я, лишенный ее поддержки, пусть даже такой тщедушной, остался один на один с неизвестностью, а с другой стороны, может, оно и к лучшему, поскольку передо мною обычные люди, не какие-нибудь там джинны с вампирами.

– Так ведь, Иван Иванович… Я уже дважды эту историю повторил.

– Какую историю?

– Насчет «бээмвэ-копейки», красного цвета, которая утром при свидетелях повредила дорогую детскую коляску во дворе моего дома, возле моей парадной.

– Неужто?

– Да, у меня и номер автомобильный записан для памяти.

– Прекрасно! Понимаете, Савелий Васильевич…

– А вы зовите меня Лаврентий Павлович, если это имя освободилась, будем вместе псевдонимы носить.

Чувак хохотнул, оглянувшись влево, на хозяина кабинета, а тот с готовностью хмыкнул в ответ, но не как равный, а как бы соблюдая дистанцию по отношению к старшему.

– Нет, извините, Савелий Васильевич, в любых обстоятельствах, при любых раскладах и допущениях не следует терять чувство меры. Сегодня вы у нас в гостях, а не наоборот, поэтому право решающего голоса… ну, вы понимаете…

– Нет, Иван Иванович, я вас не понимаю.

Чувак, попеременно представившийся Лаврентием Павловичем, а потом Иваном Ивановичем, кивнул, взяв после этого небольшую паузу, а двое подручных его немедленно отреагировали на кивок: я и пискнуть не успел, как они ринулись на меня вдвоем, согнули буквой «г», вцепившись мне в волосы и захватив руки за спиной… щелк-щелк – холодное на запястьях, никак наручники!.. Ни разу в жизни до этого не носил я наручников, даже игрушечных не примерял, хотя Женечка однажды предлагала… Но я тогда справедливо заметил ей, что в таких играх грань между извращением и нормой проходит как раз по гендерным и социальным параметрам: наручники в постели – для женщин, если им так нравится брутальный секс, а в тюрьме – для мужчин. Отнюдь не наоборот! Но лучше без них! У Женьки, если вспомнить, вообще были странноватые наклонности в любви…

Меня выпрямили.

– Чё, дурак, что ли!? – только и успел спросить я. – Уй!.. – Это парень-подручный выпустил из захвата в горсти мой скальп, а освободившейся рукой саданул точно в солнечное сплетение. И опять мне пришлось согнуться, да еще и ноги подкосились… Очень сволочное ощущение, когда ясно понимаешь, что если не вдохнуть сей же миг, то умрешь… и при этом не вдыхается!..

– Володя, аккуратнее, лопнет у него селезенка или печень – пойдешь в отпуск в декабре!.. А вы потерпите, Савелий Васильевич, еще буквально несколько секунд – и станет легче. Носом, носом дышите и больше не дерзите мне… нам… Хорошо?

Я кивнул и задышал носом. Боль постепенно улетучилась, уведя за собою страх, а взамен пришла ярость. Но ярость была не дикая, а своя, ручная, холодная, хорошо понимающая команды разума…