Я хочу в школу

Впалыч растерялся. Это был, наверное, первый случай на их памяти, когда он не сразу нашелся с ответом. Он встал, пригладил волосы, подошел к окну.

– Виктор Павлович, пожалуйста! – сказал Дима. – Мы опять будем вместе!

Впалыч криво улыбнулся и сел в кресло.

– Ребят, – сказал он, – понимаете… Одно дело работать в 34-й школе, вы сами понимаете, что у нас там были несколько другие условия. Другое дело – в обычной. У меня три высших образования, я совершенно не готов идти и объяснять теорему Пифагора балбесам, которым это не нужно.

– Но там же мы! – сказал Дима. – Нам-то это нужно!

– Мне не дадут работать только с вами. На меня навесят еще пять классов, классное руководство и заставят заполнять кучу бумажек. Я буду 80 процентов своего рабочего времени тратить на заполнение формуляров и выяснение отношений с директором, и только 20 процентов на общение с детьми. Причем из этих 20 процентов эффективными будут только 20 процентов. Остальное время уйдет в полный пшик.

– Но почему? – не выдержала Кошка. – У нас физик есть, он хороший. И у него даже уроки интересные.

– И историк! – добавил Женя.

– Возможно, – сказал Впалыч. – Но они, наверное, уже привыкли к этой системе. А я себя в ней не представляю.

– Но… Но… Но если ничего не менять, то ничего не изменится! – воскликнула Кошка. – Вы нам сами говорили, что если что-то не нравится, не нужно ждать, что оно изменится само. Нужно идти и переделывать!

– Да, говорил, – подтвердил Впалыч, – у меня была возможность работать вне системы – я работал. А ввязываться сейчас, в середине года, в расшатывание устоев… Ребят, хватит того, что у меня жена – врач в обычной больнице. И двое детей. Если еще и я сяду на бюджетную зарплату, то нам есть будет нечего.

Птицы подавленно молчали. Даже Кошка. В квартире было зябко, все сидели, кутались, прятали друг от друга глаза. Впалыч еще что-то объяснял, но его уже не слушали, очень хотели уйти, но все никак не находили предлог. Мучились, пока Молчун не наплевал на все приличия, просто встал и вышел, не попрощавшись.

Впалыч вздрогнул от щелчка входной двери, а Птицы воспользовались моментом и выскочили следом за Молчуном.

На улице вздохнули свободнее.

– Может, по объявлению математика поискать? – предложил Дима.

– А ты уверен, что это будет не вторая Злыдня? – спросил Женя.

– Уверен. Другой такой больше нет.

– Я вот подумал, – сказал Женя, устраиваясь на детской карусели во дворе, – мы и правда, какие-то не социализированные.

– Это почему? – возмутилась Кошка.

– Да потому что! Сколько лет наша школа существовала?

– Десять… или двенадцать даже… а что?

– А то, что у нас было все – поездки, учителя, оборудование! И ни разу у нас не возник вопрос, откуда деньги! Наверное, зарплаты у учителей там были не маленькие, раз они с нами так возились.

– Они не за деньги с нами возились! – возмутилась Юля.

– Не за деньги, – подтвердил Женя. – Но деньги позволяли им жить и заниматься любимым делом. А вот откуда они брались, интересно?

– Вроде бы гранты какие-то, – вспомнил Дима. – Или фонды?

– Все, не могу больше сидеть! – вскочила Юля. – Я пошла на тренировку. Или я за себя не отвечаю!

А Женя с Димой еще долго сидели на карусели, думая каждый о своем.

Когда Эля позвала Диму в кино, он не заподозрил ничего необычного. Ему часто звонили и звали. Звонил кто-то один, а потом выяснялось, что в кино идет почти весь класс.

– И где все? – спросил Дима, подбежав к кинотеатру.

– А нет никого. Мы с тобой вдвоем, – спокойно ответила Эля.

– Зачем? – невежливо удивился Дима.

– А может, ты мне нравишься, – усмехнулась Эля.

– Неправда, – серьезно сказал Дима.

– Да ну тебя! – засмеялась Эля. – Пойдем скорее, сеанс через пять минут!

Сначала Дима держался настороженно. Но Эля вела себя нейтрально, глазки не строила, гадостей не говорила и провокаций не устраивала. Поэтому Дима быстро расслабился и даже с удовольствием болтал о всяких посторонних вещах.

– И все-таки, – спросил он после сеанса, – зачем ты меня позвала?

– А кого? – вздохнула Эля. – Денис меня бросил… Ты, кстати, знаешь, что у них роман с Юлей?

Дима постарался безразлично мотнуть головой.

– Вот и я не знала, – вздохнула Эля. – А вчера она мне рассказала. Представляешь, они первый раз поцеловались после того, как мы в прошлый раз в кино ходили. Во-о-он там, в парке. Странно, что ты не знаешь, я думала, что вы друзья.

– Мы друзья! – сказал Дима. – Но мы не отчитываемся друг перед другом в своих… похождениях.

– Понятно, – кивнула Эля. – А мне раньше казалось, что Юля тебе нравится.

– Нет! – горячо ответил Дима.

Слишком горячо…

На следующий день была суббота. Анечка уже привыкла, что бывают выходные, когда не нужно идти в школу (да и неохота, если честно). Она даже научилась получать удовольствие от валяния в постели. Но, в отличие от брата, хватало ее всего на пару минут, после чего она подрывалась и шла, например, на кухню помогать маме делать голубцы. И хотя помощь заключалась большей частью в уничтожении хрустящих кочерыжек, мама все равно была довольна, что дочка интересуется делами кухонными, а не своими странными «проектами».