Я – инопланетянин

Сосредоточившись, я начал зондировать лежавшее перед нами пространство, затем искоса бросил взгляд на Цинь Фэй. Кажется, она отошла от изумления и тоже занималась делом: головка склонена к плечу, глаза полуприкрыты, фигура — будто натянутая струна.

— Граница бассейна? — поинтересовался я.

— Да, командир. Десять-пятнадцать километров. Наверное, за теми скалами. — Она показала рукой. — Но…

«Но» тут, пожалуй, имелось. Я ощущал стену вуали, пересекавшую наш путь, как нечто зыбкое и очень тонкое; сейчас, когда мы приблизились к ней, прежнее чувство, шептавшее о ее размытости, эфемерности, стало вполне определенным. Это была не та вуаль, что на границе Анклава, — она как будто медленно растворялась в воздухе или уходила вверх, в скрывающий небо туман.

Странное явление! Непонятное! Но неожиданности на этом не кончались: что-то еще поджидало нас у скал, маячивших впереди. Еще одна вуаль? Паутина узких проходов в запретной зоне? «Пожалуй, нет, — подумал я. — Какие-то новые, еще не встречавшиеся формации, подобные колоннам, соединяющим флер с землей…» Казалось, наша юная проводница их не замечает. Макбрайт нетерпеливо пошевелился.

— Леди сказала «но». Что дальше?

— Вуаль меняется, — произнесла Цинь Фэй с неуверенным видом. — Да, меняется… Прежде была как ливень в Гуанси[26], теперь — как дождик… мелкий слабый дождик.

— Больше ничего не замечаешь? — спросил я.

Она покачала головой, поправила выбившийся из-под шлема завиток темно-каштановых волос.

— Нет, командир. Дорога до той скалистой гряды безопасна.

«Все-таки не видит, — мелькнуло у меня в голове. — Ну, подойдем ближе, посмотрим…» Я махнул рукой.

— Вперед! Порядок следования прежний: Цинь, ад-Дагаб, Макбрайт. Я — замыкающий. Двинулись!

Идти на начальном этапе было несложно — путь к этим скалам пролегал между расселиной слева и тянувшейся справа россыпью базальтовых глыб. Я двигался почти автоматически, глядя в обтянутую зеленым широкую спину Макбрайта и ощущая струившуюся от него тревогу. Пора бы уже привыкнуть, что он — как сжатая невидимым усилием пружина или натянутая тетива… По временам пружина щелкала, тетива распрямлялась, и в этот момент он нуждался в поддержке, в том, чтобы с ним поговорили или хотя бы выслушали. Странный характер для экстремальщика, нетипичный; такие при наших занятиях долго не живут. Райкер и Милош, мои постоянные партнеры, больше походили на Сиада: никаких метаний на дистанции, спокойствие, надежность и уверенность в себе.

Зачем Макбрайт отправился с нами? К тому же, как говорил Монро, еще и профинансировал экспедицию… Загадка! Возможно, он пытался перебороть свой страх, справиться таким путем со всеми фобиями и ужасом перед таинственными пришельцами? Возможно, считал, что обнаружит некий повод существования Анклава, вполне земную причину вроде пи-бамб и это избавит его от комплексов? Если так, он даже достоин похвалы… Но, быть может, все прозаичней, проще и никак не связано с душевными терзаниями? Скажем, медицинские файлы врут, и Макбрайт все-таки подвергся операции или какой-то процедуре с эффектом омоложения… что-то дорогое, уникальное, суперсовременное вроде клон-заместительной терапии… И теперь он отправился в поход, чтоб апробировать результаты и убедиться, что медики его не надули…

Причина для его решения могла быть той или иной, однако я не понимал другого — зачем Макбрайту пускаться со мной в откровенности. Тот разговор об андроидах, органопланте и клонированных мозгах… Зачем он мне это рассказывал? Минутная слабость, желание выговориться? Нет, непохоже; в этом мире миллиардеры и спецслужбы тайн своих не выдают. Тем более журналистам или, к примеру, шефу информбюро, личности с абсолютной памятью… Выходит, намек? Но с какой целью? Смысл его был мне непонятен, но вариант дезинформации, по-видимому, исключался. Ложь я распознаю не всегда, но с правдой нет проблем — ее ментальный отзвук не подделаешь.

Собственно, Макбрайт сообщил мне две вещи, и первая их них, касавшаяся роботов и пресловутого органопланта, могла, при всей своей сенсационности, лишь возбудить любопытство. Но вот вторая! Второе признание тянуло в странах ЕАСС лет на двадцать пять без права переписки. В иных местах кара была пожестче: китайцы за это расстреливали, бразильцы вешали, а темпераментные мусульмане забрасывали камнями или, связавши преступника колючей проволокой, закапывали в песок.

Как там сказал Макбрайт? Тело слепим, а мозг не осилить — но можно взять готовый, у погибшего либо от клона…