Я – инопланетянин

— Это пословица, Джеф. Смысл такой: важно не бежать сломя голову, а двигаться в нужном направлении.

— И какое тут направление — нужное?

— Вот это. — Я показал на юг, где, по моим расчетам, прежде располагался монастырь.

Макбрайт сдвинул с налобника каски бинокль.

— Там расселина. Широкая, дьявол! Метров семьдесят.

— Переберемся, — бросил я и посмотрел на Фэй. — Как насчет вуали?

— Далеко, командир. Почти не чувствую.

— Тогда вперед!

Мы углубились в хаос скал, ребристых глыб и завалов щебня, огибая большие расселины, перепрыгивая через малые, стараясь избегать пыльные облака, которые кружил ветер. Дорога не баловала однообразием: острые утесы сменялись рваными базальтовыми обломками, нагроможденными друг на друга или сидевшими в мелком щебне, словно прибрежные валуны в песчаном дне; среди камней и скал змеились трещины, по временам неглубокие, но иногда казавшиеся пропастями, достигающими самых недр Земли; потом камни и скалы вдруг расступались, трещины исчезали, почва становилась ровной, будто арена цирка, окруженная амфитеатром из переломанных скамей, колонн и арок. Преодолев эту полосу препятствий, мы вышли к огромной расселине, тянувшейся с запада на восток; провал, как и показалось Макбрайту, был метров семьдесят-восемьдесят шириной, а о его глубине не удалось составить представление. Возможно, камни, брошенные Фэй, и долетели до дна, но грохота мы не услышали и потому решили, что спускаться вниз не стоит. Выход в данном случае был один: найти подходящее место, где трещина сужается, и перебросить крюк с канатом на другую сторону провала. Условившись о времени поисков, мы разошлись: я с Фэй — на восток, Макбрайт с Сиадом — на запад. До сумерек было еще часов пять.

Когда, удалившись на сотню шагов, мы потеряли из вида зеленую и желтую фигурки, Фэй коснулась моего плеча.

— Арсен…

Голос ее был напряженным, да и само обращение — Арсен, не Цзао-ван — подсказывало, что она не намерена шутить или требовать историй об иных мирах и галактических тайнах.

Не сбавляя шага, я наклонился к ней.

— Что, милая?

— Вуаль далеко, но я чувствую что-то другое, странное… Это совсем непохоже на вуаль! Она — как занавес из нитей, а иногда — как проволочная сеть… ну, ты понимаешь… А это…

— Струйки, что пронизывают тело, да? Падают сверху, текут снизу, словно ты бесплотная тень в фонтане… Похожее ощущение, верно?

Брови ее изогнулись парой напряженных луков.

— Ты тоже чувствуешь? Ты понимаешь, что это такое?

— Конечно. Там, в вашей школе, в Хэйхэ, тебя учили брать энергию от деревьев? — Она кивнула, не спуская с меня широко раскрытых глаз. — Помнишь это ощущение? Особенно если стоишь в дубовой роще, прижавшись к стволу, чувствуя, как идут от дерева жизненные токи… Правда, похоже?

— Очень! Теперь я поняла… Похоже, только сильнее… гораздо сильнее… Что это, Арсен?

— Эоит. Особая область на земной поверхности. Зона, где ноосфера планеты сопрягается с Вселенной, где бушует живая энергия, уходит в космос и падает к Земле. Вон там, — я вытянул руку, — центр эоитного зеркала, но приближаться к нему нельзя — потеряешь память или начнутся галлюцинации. Восточнее, за этой трещиной, стоял монастырь. Буддийский монастырь, Обитель Света… Мне доводилось там бывать.

— И мы… мы идем туда? В этот монастырь? — выдохнула Фэй.

— Во всяком случае, попробуем добраться к месту, где он был. Если б не эта трещина…

С минуту мы шли в молчании, лавируя среди камней и посматривая в сторону провала. Он то сужался, то расширялся, но всюду был слишком широк, чтобы надеяться на фокус с крюком и канатом. Мы прошагали с километр, потом еще столько же, и наконец Фэй спросила:

— Здесь, в окрестностях этого зеркала… эоита, да?., случается что-то странное? Анклав с ним связан, и потому ты нас к нему привел?

— Связи, я думаю, нет, однако надеюсь получить какую-то информацию об Анклаве. Скажем, о том, как он возник… А странного, милая, тут предостаточно. Если повезет, даже услышишь шепот звезд и голос неба… Ну, а в случае неудачи хоть запасешься энергией и станешь чуть-чуть моложе.

— Моложе? — с задумчивой улыбкой повторила Фэй. — Ты умеешь регулировать свой возраст, Цзао-ван? Научишь меня, как это делать?

Я заглянул в ее повзрослевшее лицо и усмехнулся в ответ:

— Обязательно. Надеюсь, у тебя получится. Все-таки ты правнучка Анай-оола, нивхского колдуна.

— Шамана. Он был шаманом, а не колдуном, — строго поправила Фэй. Потом попросила: — Расскажи мне о монастыре.

На миг передо мной мелькнули стены из древнего камня, одетый снегами хребет, дым курильниц над алтарем, дворик с бассейном и валунами-сиденьями, потом — человеческое лицо: темные агатовые зрачки, бритый череп, бронзовая кожа без морщин…

— В том монастыре я встретил друга. Аме Пал, так его звали… Он был настоятелем и прожил на склонах Тиричмира много лет — я даже не знаю сколько, шестьдесят или семьдесят… Он был мудрец, философ и провидец. Веришь ли, милая, но он предсказал, что я тебя встречу.

— Разве такое возможно, Цзао-ван?