Я/Или ад

Иванов 3-й в остервенении бросил трубку, проворчал про себя что-то злое и сел в кресло. Он снял кожаную куртку, которая хранила в себе следы далеких странствий и покорения Севера, достал из кармана сигареты и судорожно закурил.

— Вот дебилы! Ну это ж надо так нажраться! — укоризненно проговорил он.

Глава тысяча и одна первая

В полшестого приехал доктор. Он был корректен и вежлив; прошел в комнату и сказал:

— Крокодил.

Иванов 3-й быстро затушил сигарету, которых он выкурил уже очень много, и крикнул:

— Доктор, посмотрите, что с ними!!!

— Через гусь мы шепчем пьянство… — усмехнулся доктор.

— Доктор, черт побери! Чему я вас учил! Вы — один из передовых людей нашего дела, и все равно подчиняетесь старому… “Через гусь”! Да абсурд это, неужели понять трудно?

— Хорошо, хорошо… — сказал доктор и приступил к осмотру Ивановых, которые все так же лежали, не проявляя никаких признаков жизни.

Иванов 3-й, насупившись, ждал.

В это время в дверь постучали.

— Войдите! — раздраженно сказал Иванов 3-й, и вошло пятьдесят резиновых людей.

— Ууу!!! — крикнули они и бросились на Иванова и доктора.

Иванов 3-й не успел и вздохнуть, как его заклевали и облили бензином.

— Черт побери!! — истошно кричал он.

— Что вы, — добро сказал доктор. — Живете у нас; хотите две воды… э… как это вас — все перевернуть — вот, а не знаете наших домашних животных, которые через гусь… Извините.

— Уберите их, черт! Уберите их, черт! — кричал испуганный, полусумасшедший, но чудом державшийся Иванов 3-й. — Кыш отсюда!

Резиновые люди обиделись и ушли. Они пошли вниз, жечь костер. А у костра сидели мы. Мы говорили, пили водку, курили, потом легли, пожили еще лет сорок и умерли. А за окном запели соловьи — жалобно-жалобно.

— Ну вот же. Что с ними?!! — закричал Иванов 3-й.

— Они… Эт… здоровы, вот, — сказал доктор.

— Да бросьте!

— Ну если… с точки зрения ваших новомоднейших теорий… то — они это… сошли с ума, как вы говорите.

— Тьфу ты, дьявол!!! — заорал Иванов 3-й. — Это из-за этого?!! — Он указал на валявшийся пакетик из-под транквилизаторов. — Из-за этих маленьких…

— Да, — сказал доктор.

— Черт!!! — закричал Иванов 3-й. — Мне они нужны нормальными. Понимаете — нормальными…

— А что это такое?

— Знаете что… Не стройте из меня… Ладно, везите их в клинику и делайте что хотите — но они должны быть нормальными, ибо в понедельник у нас революция.

— Что у нас? — переспросил доктор.

— Революция.

— А что это?

— Узнаете. Вы не поймете. Ладно. Везите их в клинику, предварительно хорошо ознакомившись с моими печатными трудами… И делайте все согласно им! Боже, почему я не разбираюсь в психиатрии…

— Хорошо, — сказал доктор.

— Кстати — сколько можно уже приходить на явку без головы? С одной стороны — конспирация, хорошо, но все же…

— А зачем голова, здесь ведь нет каракатиц?

— Доктор… Опять вы за свою ерунду! Господи, как я устал! Все. Везите их в клинику.

Разговор в клинике

Доктор. Вы знаете, где вы находитесь?

— Нет.

Доктор. Вы меня знаете?

— Нет.

Доктор. Вы меня слышите?

— Кажется… но не стоит.

Доктор. Назовите свое имя, фамилию, отчество.

— Ку-ку… Не знаю я свое фамилие-имя-отчество. Просто отпустите вот здесь… И мы с вами пойдем… Далеко…

Доктор. Что вам говорит фамилия “Иванов”?

— Откуда я знаю? Канонада и часы.

Доктор. Как вы думаете — вы существуете?

— А что это такое? Я не знаю — это глупый вопрос. Это все равно.

Доктор. Но вы есть?

— Не-ка!

Доктор. Пощупайте свое тело. Вы обнаружите, что вы — человек, и вас зовут Иванов. Скажите: “Я человек”. “Я Иванов”.

— Я? Как понять птице твороги…

Доктор. Дорогой Джо! Через гусь мы выходим на паперть…

— Ну наконец-то почесали!! Мы…

Иванов 3-й. Предательство!! Доктор, вы предатель!..

Доктор. Понимаете, они здоро…

Выстрел — доктор падает навзничь, улетает в рай, начинает жить на Земле, уходит в другую реальность, попадает в иные миры, прекрасные и совершенные… Конечно, он может вернуться сюда, но не хочет. Пускай остается эта предыстория незаконченным фарсом.

ПЯТЕРКУ В УГОЛ!!!

Часть седьмая

Иванов 3-й ходил из угла в угол, руки у него были в карманах — рядом лежал обезглавленный труп доктора.

— О, друзья мои, друзья! — прошептал он в испуге и заплакал.

О, как он гулял со своей бабушкой по Севастополю — моряки и адмиралы приветливо улыбались — жизнь была перед ним как красивое продолжение детства… И приключения захватили его, он стал осваивать целину и Север, и все было понятно, как на войне.

— О, как я хочу войны…

“Мы поступали со всеми этими суками запросто… К стенке! Мы с ними не возились. Общество — главное. Существуют законы. Господи — как я здесь оказался! Да не хочу я копаться в этой ерунде… Маразм! Какое мне дело до этого больного мира, до катастрофы, до… основного вопроса философии! Я есть я, и этим все сказано… О, друзья мои, друзья! Добрые друзья… Они не выдержали — я выдержал. Но, к счастью, я все же выдержал, я есть, и мы еще повоюем! Я похороню вас здесь — я найду вас где-нибудь еще… Воспользуемся тем, что все позволено!”