Читаем Я играю в прятки с болью полностью

Я играю в прятки с болью

Пишу с пяти, публикуюсь впервые. В июле 2021-го переоткрыла стихотворчество в качестве арт-терапии. В сборник вошли работы начала нулевых и двадцатых. Подумать только! Мы живём и творим в "двадцатые", как Хемингуэй в Париже когда-то, пусть и в другом веке. • Помимо откровенной романтики, пейзажной лирики, социальной фантастики и подражания Пастернаку и Коэну, у меня также есть тексты, полные триггеров, – рассказы о травме, попытки выкричать боль утраты и распутать паутину газлайтинга. Позаботьтесь о себе – сделайте перерыв или отложите книгу насовсем. Конструктивная критика приветствуется.

Маргарита Андреева

Биографии и Мемуары18+
<p>Маргарита Андреева</p><p>Я играю в прятки с болью</p>

Анастасии

Ты помогла мне сохранить рассудок в обстоятельствах, которые этому не способствовали. Благодаря твоей поддержке творчество остаётся важной частью моей жизни.

Beautiful. Talented. Magical. Cosmical.

Thankyouforneverwithholdingyourlight.

Thank you for keeping the spark in me alive.

Here’s to never running out of ideas and coffee!

<p>«2000—2005»</p><p>Я почти научилась тебя забывать</p>

Я почти научилась тебя забывать,

А потом научусь и не помнить —

Мне пришлось этим утром все письма порвать,

И в огонь: слишком почерк знакомый.

Я почти научилась одна засыпать,

И почти не страшит без тебя просыпаться,

В одиночестве час предрассветный встречать,

И украдкой подушки твоей не касаться.

Я почти научилась тебя забывать,

И не грезить краями зеркальных осколков,

Зареклась причитать, зареклась называть,

Пересчитывать швы и следы от иголки.

Я почти научилась тебя не любить,

И подушки твоей по утрам не касаться,

Только всё продолжаю, как кукла, ходить,

И почти разучилась смеяться.

2005, дополнено 9 июля 2021

<p>Если вся печаль мира</p>

Если вся печаль мира

Болит в одном сердце —

Кто придёт мне на помощь

И спасёт от терзаний?

Кто протянет мне руку

И утешит словами?

Оправдание – мука.

Ожидание – пламя.

2002

<p>Восьмое чувство</p>

Меня плащом укроет ночь.

Шекспир

Мы заблудились в проулках крыш,

Мы потерялись.

Но ты устала, ты крепко спишь —

И я смиряюсь.

Тебя не будит акцент дождя

В лиловом свете,

Я в дом впустил целовать тебя

Весенний ветер.

Тобой осмыслен кирпичный плен

И век уставший,

И я смиряюсь с неволей стен,

Тебя принявших.

Не одомашнить календарём

Восьмое чувство.

Мы научились молчать вдвоём —

Почти искусство.

2004, изменено/дополнено 21 июля 2021

<p>Вдали от городов</p>

Мы брать преград не обещали,

Мы будем гибнуть откровенно.

Борис Пастернак

И вновь рассвет пришёл не вовремя.

Вдали от городов гудящих

Вдвоём. Ты – мягкая-бессонная,

Мы оба – из Почти Неспящих.

Босые ступни в подорожниках —

Ты по тропинке утром рано,

А в волосах твоих запутался

Смородиновый запах пряный.

Внизу родник в траве, под листьями

Водой холодной умываешься,

Бросаешь капли серебристые

И невозможно улыбаешься.

2004

<p>В конце июля</p>

Как в песне, стёжки и дорожки

Позаросли наполовину.

Борис Пастернак

Твой старый стол завален письмами,

Подушка пахнет мятным чаем,

А ты ушла гулять случайно;

В лесу так счастливо-немыслимо,

Так беспредельно-беспечально.

И по тебе тоскует комната,

И я, обнявший спинку стула,

Танцует ветер с сеткой тюля;

В твоих рисунках мало опыта,

А в платье – всё тепло июля.

Тебя всё нет. Густеют сумерки.

Я вдруг представил на мгновенье,

Как ты срываешься в ущелье;

Но я тогда, наверно, умер бы,

Не дожидаясь завершенья.

2004

<p>Пикассо и Франсуаза</p>

Всю розовость заката,

Весь кремовый ванили

В тебя одну когда-то

Вложили без усилий.

И ты вошла без стука

В мои седые мысли,

И ко всему стал глух я,

Твои рисуя кисти.

Ты вся – кусочек рая,

Ладони пахнут мятой,

А радужка по краю

Сиреневым объята.

Ты вся – осколок ада,

И не должна меняться.

К тебе – все серенады,

Мятеж и зависть граций.

Ты будто вся из мёда —

Смирением согрета.

Ты любишь непогоду —

И мы бежим от лета.

2004

<p>В часовне</p>

Не видеть – не слышать,

Не думать – не помнить,

Не плакать, не выдать

Ни звуком, ни стоном,

Забыть эти руки,

Забыть этот голос,

Глаза и улыбку —

Забыть его образ

Клялась на коленях,

Шептала молитвы,

И слышали плиты,

Как падали слёзы.

Но вне измерений,

В безвременье дальнем,

В туманностях звёздных,

В незримых мирах

Сокрытая болью,

Святая вовеки,

Живёт её память

О тёмных глазах.

2002

<p>Грозовой перевал</p>

Чёрной стаей находят тучи,

Чёрной злобой грохочет море.

Затопила и мучит, мучит

Бездна вязкой чернильной боли.

Он дождался – ушли из церкви,

Он вошёл и из гроба поднял

Её тело,

И обнял крепко.

Он любил её, видит небо.

Ночь споткнулась на полукруге,

Шаг, другой – и погасли свечи,

И, целуя остывшие руки,

Он молился о скорой встрече.

Выла буря, ломала деревья,

И хлестал обезумевший ливень.

Он услышан был – пали стены…

2002, изменено/дополнено 22 июля 2021

<p>Есть раны</p>

Есть раны в душах и сердцах,

Что – сколько ты ни проживи —

Не заживают до конца,

И кровоточат изнутри.

Шрам с виду ровный и сухой,

И затянулся как должно,

Но едкая под шрамом боль,

И с нею жить мне суждено.

Пройдут года, истает век,

Но из души – кого винить? —

Мой рок, мой дар – тот человек

Никак не хочет уходить.

2003

<p>Туманом скрыты</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии