Я и Он

— Ты и впрямь думаешь, что в один прекрасный день я смогу считать себя революционным интеллигентом? Дошел! Сломленный, покорный, зачарованный, валяюсь у ног Маурицио! А он придавил мне голову каблуком. Чуть ли не радуясь своему отказу, я отказался от режиссуры. Теперь же слезно прошу оставить меня хотя бы подручным сценариста. Маурицио тем временем встал. Поправляя очки, он сдержанно замечает: — Это будет зависеть от тебя.

— Или от группы? — Нет, от тебя, только от тебя.

Я тоже встал. Маурицио кладет мне на плечо руку и добавляет: — Так что мне передать группе? Что ты требуешь обратно свои пять миллионов? Что больше не желаешь работать над сценарием? — Передай им, что я не стану забирать пять миллионов и что продолжу писать сценарий.

Мы смотрим друг на друга. Этакий стоп-кадр крупным планом в середине фильма: я пристально смотрю на Маурицио, Маурицио пристально смотрит на меня, рука Маурицио застыла на моем плече. В этом кадре запечатлен момент моего краха, а может, если придать значение едва заметной левитации, вызванной у "него" прикосновением руки Маурицио, моего окончательного совращения. Затем неподвижность рассеивается, кадр оживает, фильм снова приходит в движение.

Реплика Маурицио: — Когда же мы опять засядем за работу? — Хоть завтра.

— Ладно, давай завтра.

Я так рассеян, смущен, сбит с толку, что почти не замечаю, как выхожу с Маурицио в прихожую, а когда закрывается дверь, с удивлением обнаруживаю, что я один. Машинально иду в конец коридора, где зазвонил телефон. Снимаю трубку. Это Фауста. С ходу спрашивает меня: — Так что, мы едем вечером к Протти? — Я еду, а ты — нет.

— А почему я — нет? — Тебе лучше посидеть дома. Твое присутствие будет лишним. — Решил уединиться с Проттихой? — Так точно.

Долгое молчание. Наконец в трубке раздается жалобный вопрос: — После заедешь ко мне? Я "наверху". Весь день без вариантов копошился "внизу", сначала с Флавией, затем с Маурицио, и вот хоть теперь полегчало.

— На кой ляд я к тебе поеду? Этим делом я займусь с Мафальдой, так что можешь губы не раскатывать.

— Почему ты такой злой, такой жестокий? Может, мне просто захотелось побыть с тобой? Я же ни о чем тебя не прошу. Только будь со мной чуточку поласковей.

Чувствую, что поддаюсь соблазну и раскисаю. И все-таки отвечаю со злорадством: — Нечего, нечего, ложись спать, хватит зудеть. Созвонимся завтра.

— Пока.

— Пока.

Бедная Фауста!

XIII Кастрирован!

Вечером того же дня еду в направлении виллы Протти и говорю "ему": "- Видел? Вот что значит сублимация. Сначала Флавия заигрывает со мной, дразнит меня, делает вид, будто на все готова, но как только я даю тебе волю — шмяк! шмяк! — отвешивает пару таких затрещин, что хоть стой, хоть падай".

"Он" не отзывается. Настроение у "него" паршивое, я знаю. После прокола с Флавией предстоящее общение с Мафальдой лишь усиливает "его" недовольство. Тем более что, выходя из дома, я, так сказать, официально "ему" подтвердил: "- Час настал. На сегодняшний вечер я временно приостанавливаю мой "возвышенческий" эксперимент. У тебя будет возможность установить с Мафальдой, как ты выражаешься, "прямой контакт". Предоставляю тебе полную свободу действий, без каких-либо ограничений".

Это торжествующее заявление я попытался произнести с таинственным и многообещающим видом, точно отец, говорящий сыну: "Ты уже в том возрасте, когда я могу доверить тебе ключи от дома: на, держи и развлекайся за милую душу". Однако, судя по гробовому молчанию, с которым "он" воспринял мой посул, тот "его" нисколечко не прельстил. Хоть "он" меня и уверял, что возраст для "него" не имеет значения, перспектива установить с Мафальдой "прямой контакт", как видно, не очень-то "ему" улыбается. Желая понять, что скрывается под "его" молчанием, я настаиваю: "- Выходит, визит Флавии оказался самым настоящим уроком сублимации".

Задетый за живое, "он" наконец отзывается, точнее огрызается: "- И в чем, интересно знать, заключался этот урок? — В том, что Флавия предпочла низменному наслаждению, которое предлагал ей ты, возвышенное наслаждение, которое вытекало из отказа от самого наслаждения.

— Какое же можно испытывать наслаждение, отказываясь от наслаждения? — Наслаждение властью.

— Ну и где тут власть? — У тебя на бороде. В первую очередь это власть над тобой. А следовательно, и над остальными. Подчеркиваю: власть, а н е властность. Первая присуща "возвышенцам", вторая — "униженцам". Ты — существо властное, но именно потому, что ты такой властный, я начисто лишен всякой власти. Тебе интересно знать, в чем заключается урок Флавии? Отвечаю. Флавия поступилась своей властностью, но взамен обрела полную власть надо мной. Я же не отрекаюсь от властности, по крайней мере ты делаешь все, чтобы я не отрекся, и, естественно, теряю власть над Флавией. Коль скоро дело обстоит именно так, мне остается извлечь из моей властности хотя бы практическую пользу, иными словами, прибегнуть к твоим услугам ради чисто материальной выгоды. Вот и весь урок.