Я и оборотень

Парень Джи по, имени Иша, оказался симпатичным и очень улыбчивым индусом. Даже чересчур жизнерадостным. Улыбка не сошла с его лица, даже когда мы сообщили о предполагаемом маршруте. Единственно, он сказал, что отправляться лучше ночью, потому что яхту оставил далеко от нашего дома, и перемещать на нее Гордея лучше при помощи магии. Ну да, мой медведь даже в таком неподвижном виде не выглядел слабым и беспомощным, как и легким.

Погрузка на небольшое и современное суденышко прошла без сучка без задоринки. И снова, покидая хоть и временное наше пристанище, но я испытала щемящее чувство, что никогда уже не увижу этот уютный домик, где нам с Гордеем хоть и не долго, но было хорошо.

Я уже говорила, что с момента возвращения от демонов, голоса в моей голове звучали безостановочно. И я даже рада была всей той суматохе, связанной с перемещением на корабль. Но как только мы отчалили от берега, начался мой личный ад. Я не знала, чем занять себя, куда деться от выматывающего гула, который все нарастал по мере нашего удаления от берега. Дошло до того, что я практически оглохла от него, и голова моя казалась не моей головой, а пустой железной бочкой, о которую безостановочно бьется сразу несколько молотков. Зато я могла безошибочно указать направление (голоса шли именно оттуда), правда до меня было сложно докричаться. Иша, кажется, даже голос сорвал, пытаясь переговорить со мной.

Пытка длилась до самого рассвета, когда с первыми лучами солнца мы разглядели на горизонте туманное образование, которое по мере нашего приближения становилось все больше и гуще.

— Так странно… — проговорил жених Джи, и я только сейчас сообразила, что гул в голове стремительно утихает. — По приборам мы находимся в эпицентре бури, а на деле штиль, — постучал он пальцем по какой-то стекляшке на приборной панели.

Мы с сестрами лишь переглянулись. Ни они, ни я не знали, как объяснить ему, в чем дело. Тут лучше было просто промолчать. Море опять показывало, кому сюда можно, а кому нет. А поскольку наши судьбы теперь были неразрывно связаны, то остров был готов принять всех. Осталось только приблизиться к нему, не напоровшись ни на какие скалы.

Когда мы приблизились вплотную к туману, я поняла, что нужно что-то делать, иначе яхта не сможет пришвартоваться к берегу. Голоса в моей голове к тому времени смолкли окончательно. Они словно затаились. Мне даже казалось, что чувствую их нетерпение. Еще я знала, что мы находимся уже очень близко к острову. Нас разделяли какие-то несколько сот метров. Но именно они и были самыми сложными — все же, остров привык прятаться от посторонних глаз. Но мы-то не были посторонними.

Носовая часть палубы уже погрузилась в туман, когда я вцепилась в ограждение и вгляделась в густую дымку. Все силы направила на то, чтобы появилась ясная дорожка к острову. Мысленно призвала духов, чтоб помогли нам. И меня услышали. Туман расступился, обнажая ровно столько, чтобы мы могли обойти глыбы, выступающие из воды ближе к берегу. И даже отсюда уже открывался захватывающе-живописный вид. Остров просто тонул в сочной зелени. Но тут не было таких высоченных деревьев, увитых лианами, как в тропических джунглях.

Иша подвел яхту на максимально близкое расстояние и бросил якорь.

— Дальше на лодке, — проговорил он, спуская на воду надувную лодку.

Сеть для Гордея Лила сплела еще дома, и сейчас он в ней и покоился, крепко спеленатый. Нам оставалось только перенести его в лодку. Сердце кровью обливалось, когда смотрела на бледное и неподвижное лицо моего медведя. И злость разбирала от невозможности ему помочь. Но одновременно с этим шестое чувство подсказывало, что остров принесет ему избавление, нужно только еще немного потерпеть.

За узкой полосой берега сразу же начинался густой лес, и с первого взгляда могло показаться, что растительностью покрыт весь остров. Но впечатление было обманчивым, в чем мы очень быстро убедились. Лес окаймлял остров, а дальше начиналась печальная сказка.

Очень скоро мы вышли из зарослей и оказались на залитой солнцем и с разбросанными по ней цветущими деревьями и кустарниками огромной поляне. И ее можно было бы назвать величественной, если бы не обгоревшие останки некогда симпатичных, наверное, домиков. Мало какие уцелели, но даже по ним можно было судить, как тут раньше было сказочно красиво. В центре поляны высился храм. Его единственный не тронул огонь инквизиции, и сейчас он слепил золотым блеском в лучах утреннего солнца.

Я не зря предполагала, что души, заключенные на острове, лишь притаились и ждут удобного часа. Стоило мне только ступить из лесополосы, как буквально почувствовала, как все они рванули ко мне. Теперь не только их голоса звучали у меня в голове, а и сами они словно просачивались сквозь мое тело, заставляя чувствовать всю ту боль, что пережили когда-то, и все те муки, что испытали после.

Ощущения оказались настолько сильными и ошеломительными, что я не могла больше сделать и шагу. Слезы безостановочно струились из глаз — я оплакивала всех этих некогда живых людей тумана, что делились сейчас со мной своим горем.