Я и мой Псих

И еще время. Оно все время играло со мной. К примеру, меня куда-то приводили, усаживали, я ждала чего-то и вот слышу рядом чей-то голос. И понимаю, что в комнате уже темно, хотя казалось всего минуту назад, когда я пришла сюда, было утро. Я постоянно вздрагивала, пугаясь резких звуков. Хотя на самом деле я в очередной раз выныривала из временного провала. Благодаря им, я испытывала вялое удивление, но, как правило, оно быстро угасало, и я снова соскальзывала куда-то между секундами и целыми часами. Мне с трудом удавалась сосредоточиться на том, что мне говорили. Словно в моей голове, стоило кому-то ко мне обратиться, включался слышимый только мне зуммер. Слушая одновременно его и голоса, я с трудом улавливала, о чем мне говорили, не в силах прекратить прислушиваться к другому звуку и понимая в итоге не больше одного слова из трех. И эти слова очень быстро забывались. Будто написанные мелом на доске и тут же стертые, я не успевала их все прочесть. Это было так утомительно.

 Так вот, Лонгвей. Он чаще всего был инициатором того, что со мной происходило. Он совсем не покидал меня. Что-то заставлял делать, кормил, купал, сопровождая везде и всюду. Если и исчезал, то очень ненадолго. Я не чувствовала ни печали, ни радости по этому поводу. Немного не комфортно, когда его не было. По-прежнему узнаваемым для меня оставался только он.

Самые яркие моменты, что я запомнила, только с ним происходили. Он все время тормошил меня. То обнимал, так, что я едва не задыхалась, то начинал целовать, так что голова кружилась. Говорил, просил о чем-то, уговаривал и кричал, шумел и окутывал собой, деля тишину, был таким терпеливым и нежным, как никогда. Но даже его усилия почти не задевали. Брошенный в спокойную воду камешек, несколько кругов на глади от того места, где он упал, и снова тишь.

А потом мне снова приснился тот сон. Берег и море совсем такие, как я запомнила. Самое яркое моё воспоминание за все эти дни.

Я снова шла и слушала шум волн. Камушки под моими босыми ногами все такие же красивые. Эта не каждому видимая, скрытая красота завораживала меня больше всего, наверное.

Но в этот раз бездумно любоваться, наслаждаясь только простыми действиями, почему-то не получалось. Неясная тревога не давала сосредоточиться. Я поймала себя на том, что уже не слушаю шелеста волн, не разглядываю камушки. Не меняя ритма движения, даже глаз не поднимая, я вся сосредоточилась на том, что было вокруг. Вне шагов, волн, камней. Этот мир состоял не только из узкой границы воды и суши. Было в нем что-то еще, и посмотреть, оглядеть это что-то, мне никак не хватало сил. Как ни старалась, как ни уговаривала себя, что мне это не нужно, отменить его существование одним моим не желанием было невозможно.

И мои шаги замедлились, ритм сломался, и я остановилась. Посмотрела вперед — и точно, до самого дна прочувствовала, что знаю, что там впереди. Ничего. Галечный пляж и тихо лижущие его волны. Так просто и понятно. И он никогда не исчезнет и не закончится. Только мои шаги однажды утихнут. Вот и все.

Незримое справа и слева от меня, там, куда я до сих пор ни разу не посмотрела, сразу из едва осознаваемого приобрело совсем другое значение. Словно нависло надо мной, сделав полосу пляжа совсем не такой большой и значимой, как мне казалось. Обесценив разом все, что мне так нравилось. Не потому, что это стало менее красивым или приятным, просто мир не только из этого состоял. Мой прекрасный, веющий покоем пляж — это всего лишь крошечный его кусочек. Убежище, в котором, как бы я к этому не стремилась, мне не спрятаться навечно. Хотя, наверное, я бы могла. Шагнуть вперед и больше не останавливаться. Делать вид, что ничего больше нет. Но фальшь во всем этом как перестать чувствовать? Сколько я смогу сама себя убеждать, что этого достаточно, в этом моё счастье? Одиноко брести в никуда, любуясь и наслаждаясь, как сторонний наблюдатель. Испытывать только покой, который ничто и никто не сможет больше нарушить. Я уже знала, что не смогу, не уговорю себя, не справлюсь.

Тревога стала трансформироваться в страх. Тело едва подчинялось, но я все же повернула голову и взглянула направо. Гладь воды из серо-синей светлела, становясь лазоревой, а потом тонкой полосой почти белой. Не сильные, даже не совсем волны, а колебания воды, масляными бликами, насколько хватало глаз, прижимались к берегу. Но эта полоса спокойствия относительного, примерно шагов на сто всего распространялась. А над всем этим, и мною, в том числе, возвышалась гигантская волна. Она не двигалась, хотя движение вверх я угадывала. Эта застывшая мощь теперь могла только рухнуть вниз и смести меня собой. Миг, в котором она и я застыли, вот что это было. И не трудно было догадаться, что произойдет, когда эта сила сорвется. Остановить её было нельзя. И выжить в ней тоже. Я даже не почувствую, когда смешаюсь с ней, став частью неудержимого движения вперед.