Я и мой капитан

— А теперь я хочу передать слово Виктории Ивановой — первому представителю гуманоидной расы подвида Б с планеты Сол-3. — Командор посторонился, а «кресло» вытолкнуло Иру, отчего ту подбросило в воздух не меньше чем на метр. Симбионт приземлился на четвереньки, быстро поднялся, вращая зрачками.

— Фу-х, предупреждать надо! Макс, чего они молчат и не блымают?

— Ждут, пока ты… как это по-вашему… толкнешь речь.

— Меня никто не предупредил про речь… Я не знаю, что говорить, Макс!

— Сто кредитов, — напомнил я, — это же была твоя идея. Придется отрабатывать. Придумай что-нибудь.

Самка неуверенно подошла к краю трибуны, посмотрела в притихший зал, поправила волокна на голове. Дважды. Прокашлялась. Дважды.

— Кхм… Дамы и господа… — Задумалась. — Гм… Братья и сестры! — Задумалась.

— Они однополые, — подсказал я.

— Хм… Товарищи! — И тут Ирину понесло: — Вода — это жизнь! Жизнь, она… она течет, вот! Вода тоже течет, поэтому жизнь течет, как вода. Поэтому вода — и есть жизнь. У нас есть народная мудрость: без воды — ни туды ни сюды. Человек на три четверти состоит из воды. На Земле нет живых существ, которые могут обойтись без воды…

— На самом деле есть… — тихо поправил я.

— Не мешай! — прошипела самка сквозь зубы и громко продолжила, накренившись вперед: — Поэтому великая цивилизация двиггов, постигшая все тайны воды, — это… она… величайшая цивилизация из живущих! Так управлять свойствами воды не может никто во Вселенной!..

Создатель, она не в себе! Она сама-то себя слышит? Надо поскорее остановить эту чушь.

Но, к моему удивлению, двиггам этот поток подсознания понравился: они одобрительно зашумели, подмигивая красноватыми сполохами.

— И поэтому, — симбионт выдавил звонкие ноты из голосовых связок, — да здравствует могучая раса двиггов! Да здравствует… — Она поднесла обруч к губам. — Макс, как там их планета называется?

— Беллатрикс, — шепнул я, — только это звезда…

Ира заслонила пальцем мой динамик:

— Да здравствует Беллатрикс — колыбель непревзойденного народа воды, исследователи которого могут проникнуть в самые потаенные уголки Вселенной! Ура, товарищи!

Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Я в шоке! Командор необыкновенно резво подкатился к симбионту, двумя вытянувшимися щупальцами потрясая руку самки…

Уже в такси по дороге к торговому центру Ира очень спокойно пояснила мне свое поведение, цитирую: «Главное — не что говорить, а как говорить. Ты что, Макс, про НЛП не читал?» Пока я рылся в базе в поисках нового термина, симбионт добавил:

— Если бы у командора был портсигар, он бы точно мне его подарил.

Я совсем растерялся.

— Ты куда меня завел, Макс? — Ира разглядывала пустое просторное помещение, обшитое белым пластиком и залитое ярким светом.

Мы находились на третьем этаже торгового центра под названием «Всякая всячина», который симбионт окрестил супермаркетом. На металлической стойке кассы внутри перевернутой прозрачной чашечки скучал хлюп, углубившись в чтение или блуждания по Сети.

— Видела рекламу на входе — «Наноодежда плюс»? Правильно привел.

Ира подошла к витрине с манекенами, всего их было четыре. Каждый высотой не более полуметра, одетые в полный комплект ткани: платье или комбинезон, сапоги или открытые туфли, перчатки и круглые шлемы. Все черного или белого цвета.

— Ты что, не видишь? — Самка ткнула в манекен. — Это же детская одежда! Совсем не соображаешь?!

— Это многомерный костюм, — сдержанно пояснил я. — Прикоснись пальцем и, когда ткань прилипнет, потяни.

Симбионт проделал эту простую манипуляцию:

— Ух ты! Гляди, Макс, растягивается! То есть и на меня налезет?!

— Конечно, это же наноткань.

Ирина отступила на пару шагов, оценивающе рассматривая манекены, постояла так с минуту.

— Выбор никакой, — заключила она, — а обещал мне хороший бутик.

— Это он и есть, — заверил я самку, но та не слушала.

— И цены одинаковые: платье восемьдесят, сапоги сто… почему такие дорогие?.. перчатки двадцать и уродливая ермолка пятьдесят почему-то. Что вообще тут нынче в моде? Эх вы, мужланы неотесанные, — продолжала разговаривать она сама с собой. — Вот это черное платье вроде бы стильненько смотрится. Пожалуй, примерю его.

— Вообще-то они одинаковые: белое точно такое же, — заметил я.

— Белое отстирать труднее, особенно после твоего машинного отделения.

— Их не нужно стирать, в этом-то и прелесть — самоочищающаяся поверхность.

— Да? Вот здорово! Тогда я возьму и черное и белое!

— Зачем?

— Что значит «зачем»? Должна же у меня быть хоть какая-то смена.

— Они одинаковые, — с нажимом повторил я, — просто основаны на разных технологиях: решетка одного поглощает свет, другого — отражает. Вот и все.

— Ага, знаю! — проявила Ира недюжинные познания в оптике кристаллов. — Черное поглощает, белое отражает!

— Нет, — я вынужден был ее разочаровать, — наоборот. Так как модификаторы наноткани…

— Какой ты нудный, Макс! — Симбионт уже с трудом стащил черное платьице с манекена и ринулся в кабинку для переодевания.

Хлюп проводил ее заинтересованным взглядом.

— Так, куда же мне тебя положить, чтобы не украли? — задумалась самка, стаскивая обруч номер четыре.