Я и мое отражение

Открылась дверь, в кабинет вошла секретарша с небольшим деревянным подносом в руках. Подошла ко мне, опустила поднос на журнальный столик перед диваном.

– Вот, как вы любите, – сказала она вполголоса и улыбнулась. – Виски со льдом и апельсиновый сок.

– Свежевыжатый? – всполошился толстячок.

– Свежевыжатый, – успокоила его секретарша.

Толстячок издал вздох облегчения.

Я хотела сказать, что вообще-то больше люблю грейпфрутовый сок, но вовремя спохватилась. Вместо этого небрежно сказала:

– Благодарю.

Секретарша еще раз улыбнулась мне и пошла к двери. Я взяла в руки невысокий толстенький бокал с запотевшей от холода стенкой.

– Может, сначала подпишешь? – спросила тетушка.

Я подняла взгляд. В тетушкиных глазах плескалось бешенство.

– Нет, – ответила я. – Хочу пить.

– Елена Борисовна, не будем торопиться, – засуетился толстячок. – Женечка давно у нас не была, я даже соскучился. Как ты отдохнула, милая?

– Нормально, – ответила я и поднесла бокал ко рту. В нос ударил едкий запах мокрого дерева. В дубовой бочке настаивали, как полагается… Впрочем, не всегда. Разный виски пахнет разным деревом.

Я сделала большой глоток. Едкая жидкость наждаком проехала по пищеводу и упала в желудок.

– Выглядишь прекрасно, – продолжал суетиться толстячок. – Прямо цветешь, тьфу-тьфу… О здоровье можно и не спрашивать.

– Прекрасно себя чувствую, – поддержала я собеседника и сделала второй обжигающий глоток. Поставила бокал с виски на поднос и взялась за сок. Не привыкла я пить крепкие напитки. Голова сразу начала туманиться.

– Не всегда, к сожалению, – ласково сказала тетушка. – Врач предупредил, что возможны рецидивы… Но мы сделаем все возможное, чтобы их не было. Правда, Женечка?

– Правда, – согласилась я.

Тетушка перегнулась через подлокотник кресла и схватила бокал с остатками виски.

– В таком случае, вспомни, что алкоголь тебе противопоказан.

Глаза у нее стали совсем круглыми от злости. Все, хватит. А то я, действительно, не смогу ничего подписать.

– Ладно, не буду, – ответила я тоном хорошей послушной девочки.

– Умница!

Тетушка перешла с кресла на диван и уселась рядом со мной. Отодвинула на другой конец стола поднос, взяла у меня из рук стакан с соком и отправила его туда же. Положила передо мной папку, сунула в руки перьевую ручку с зажимом в виде стрелы.

«Паркер». Видели, знаем…

– Подписывай, – сказала тетушка. – Можешь не читать, я все проверила.

Она открыла папку. Мне в глаза бросилось слово «Доверенность», отпечатанное сверху крупными буквами.

– Подписывай! – сказала тетушка железным голосом. – Ты это миллион раз делала!

Я крепко сжала ручку и склонилась над столом.

«Я, Борщевская Евгения Борисовна, доверяю…»

Тетушкина рука незаметно и сильно ущипнула мой локоть.

– Ой!

– Тебе плохо? – забеспокоилась тетушка. – Может, поедем к врачу?

Я быстро расчеркнулась в правом нижнем углу и отодвинула от себя папку.

Только не к врачу! Только не это!

Тетушка взяла папку и бросила взгляд на мою подпись. Не знаю, получилась ли она достаточно качественной, но тетушка осталась довольна.

– Ну вот, умница! – сказала она, захлопывая кожаную обложку. Протянула папку толстячку, вполголоса велела:

– Переведите сейчас же, я подожду.

Толстячок метнулся к своему столу и вполголоса заговорил с секретарем по интеркому. Через пять минут в кабинет вошла девушка в форменной одежде. Она принесла несколько разграфленных листов бумаги, на которых поочередно поставили свои подписи тетушка и толстячок.

После чего девушка удалилась, бросив на нас любопытный взгляд.

Я к таким взглядам уже привыкла, поэтому снесла его не дрогнув. Виски начало оказывать на меня свое благотворное действие, настроение из упаднического стало праздничным.

– Ну, вот и все, – подвела итог тетушка. Поднялась с дивана, протянула руку толстячку.

– Спасибо, Игорь Маркович.

– Что вы, что вы! – засуетился толстячок. – Это вам спасибо! Такие клиенты!.. Кстати, Елена Борисовна…

Он помедлил.

– У Женечки скоро день рождения…

– Приглашаем, приглашаем! – вклинилась тетушка.

– Благодарю, непременно. Я о другом хотел спросить. Основной капитал… Где он будет размещен? Там же или…

И толстячок деликатно умолк.

– Этот вопрос мы с Женечкой сейчас обдумываем, – дипломатично ответила тетушка.

– Елена Борисовна!

Лицо толстячка стало торжественным, он приложил правую руку к груди, словно давал клятву.

– Мы можем предложить вам исключительные, эксклюзивные условия…

– Позже, позже, – оборвала его тетушка. – После дня рождения.

Толстячок молча поклонился.

– Вставай, Женя. Нам пора.

Я поднялась с дивана. Предметы обстановки закружились перед глазами в неритмичном пародийном вальсе.

Я осторожно обогнула журнальный столик, покачнулась и чуть не свалилась. Рука толстячка быстро подхватила меня под локоть.

– Осторожно!

Я хихикнула. Подобное движение совершают, когда хватают на полпути к полу хрустальную вазу.

– Все нормально, – сказала я небрежно и освободилась от поддержки.

– Я провожу, – вызвался толстячок и побежал к двери. Распахнул ее перед нами, застыл в почтительной позе.

В общем, до машины мы добрались без приключений.