Я и Я (сборник)

– Там у них вообще беспредел, в Румынии. Фильм смотрел – «Хостел-14»?

Я и предыдущие тринадцать-то не смотрел. Витек, сам побывавший не в одной мясорубке, «Хостелом» был удручен. Тупая жестокость вызывала в нем недоумение. Нерационально как-то расходуют жесть.

– Нет, зря мы оттуда все танки вывели! – сожалел он. – Надо было оставить хотя бы один.

И переходил к критике кинематографа в целом.

– Одного бы хватило на всех тарантин, которые приезжают туда на натуру. Эти дети кукурузы – сами не храбрецы. Просто их напугать некому. Где им взять героизму? В благополучной Америке? Это надо набраться храбрости, чтобы у нас жить.

* * *

– Я думаю, ты ему как прецедент нужен, – сказал Рафик. – Вероятно, наш Витя какую-нибудь аферу готовит с полным своим перевоплощением. Чтобы спрятаться от врагов и правосудия. Избавиться от дактилоскопических и прочих индивидуальных примет. Стряхнуть груз прошлого. А пока наблюдать будет, пройдешь ли ты испытание.

* * *

– Считай, что тебе повезло в румына втелешиться. Румыны в нашей стране редкость. Вероятность столкнуться со своим суррогатным родителем равна почти что нулю.

Эту тему Витя по моей настойчивой просьбе открыл. Дело в том, что я заметил за собой одну странность: не мог равнодушно пройти мимо клочка материи или тряпки – непременно совал в карман. Это наводило на мысль, что мой родитель – или лучше сказать, донор – либо вор, либо портной.

– Если хочешь, я выясню. Витя все может. Витя за ценой не постоит. Дробота спасет мир! – выдавал он свою героическую кричалку.

А пока сообщил следующее:

– Они этих болванов на ферме содержат. В состоянии искусственной комы.

– Кто «они»?

– Фермеры. Но даже если кого-то из этих гомункулов оживить – не выходят из младенческого состояния. Главным образом потому, что ко всему равнодушны. Любопытства к жизни у них нет. Волевого импульса. Первого всплеска, толчка. Сидят на капельницах. Вернее, лежат. Так что возни с ними немного. Разводить их не так хлопотно, как овец или поросят. Контрабандный ввоз осуществляют цыгане. Заказчики? Ну, мало ли кому и по какой причине надо из жизни уйти. Страховые взносы стали обременительными, полиция наехала или друзья. Идет к цыганам и договаривается. Цыгане – с румынскими «овощеводами». Туда – биоматериал от заказчика. Оттуда – клон, соответствующий его биологическому возрасту. Далее этот клон, не выходя из комы, погибает при подобающих статусу заказчика обстоятельствах. Вряд ли вскрытие установит, что в голове у покойного пусто. Зато генетическая экспертиза факт гибели нашего фигуранта полностью подтвердит. Убоину с почестями хоронят. А заказчик тем временем удаляется в пустыню вместе со своими деньжищами. Изменяется до неузнаваемости посредством пластических операций. И чистый, со свежими силами, вновь вступает в борьбу под названием «жизнь», – он привел в качестве версий ряд громких убийств. – Но эти спецболваны – естественно, по спецзаказу. На них особый тариф. А организмы попроще у них на фермах во всякое время в наличии. Они там штабеля наклонировали. Не знают, что с этими болванками дальше делать. Перепроизводство. Так что я тебя за бесценок купил.

* * *

– Заказы на сканеры размещают на продвинутых предприятиях, – поведал мне Рафик. – Под видом экспериментального медицинского оборудования. Заводы и не знают, что изготавливают.

– И много уже изготовили?

– Пока один.

* * *

– На наши заказы конкурс, – подтвердил Витя. – Недавно два оборонных предприятия передрались. Менеджеры перестреляли друг друга из своих же изделий. Наука – она и в подполье наука. Даже работает где-то подпольный СверхНИИ – по разработке сверхчеловека.

– Где же готовят кадры для этого?

– В Румынии, – пошутил он. – Вру. Сам прикинь, кто, по-твоему, притормозил утечку мозгов?

– Неужели ты?

– Нет, я не в этом бизнесе. Но хотел бы войти. Как ты думаешь, за тебя небольшой пакетик акций дадут?

* * *

– Если моя догадка верна, то тебе хана, – сказал Рафик. – Он просто обязан убить твой оригинал – для чистоты эксперимента. И посмотреть, что будет с двойником после этого. А потом и двойника уберет – как свидетеля. Да и меня, по всей вероятности, тоже.

Стало ясно (но и грустно тоже), что Рафик, конечно, прав.

* * *

За время, проведенное мной у Вити, я окреп и набрал вес. Из кожи на голове стали вырастать курчавые цыганские волосы.

Витя начал вслух задумываться о моей дальнейшей судьбе.

– Что же с тобой делать, румын? В нашей многонациональной, но малофункциональной стране надо брать на себя какие-то функции. Мне один чинарик документы обещал на тебя выправить. И даже полную родословную расписать – с румынскими господарями, цыганскими конокрадами и всякими кутюрье. Запишу на тебя половину кинотеатров. Ты будешь Карабас, а я – Барабас, будем вместе вертеть вертепом. Ну хочешь, ты будешь Барабас? – предлагал он. – Или охрану кинотеатров на себя возьмешь. После того, как милиция распалась на полицию и ментов, последние перешли на работу к нам. Но этой бывшей милиции свой Мюллер нужен.

– А ты говорил – Карабас.