Я и Я (сборник)

– Gevalt! Pogrom! – издали боевой клич мужчины и, вооружившись кто табуреткой, кто подсвечником, а кто – здоровенным томом комментариев к Торе, бросились на меня, сквернословя, как содомяне у ворот дома Лота. Объятый ужасом, я пустился наутек: скатился по лестнице на первый этаж, выскочил за порог и очертя голову помчался куда глаза глядят. Босиком, в одном исподнем, я петлял по бруклинским улицам, а за мной по пятам неслись яростные хасиды, и пейсы развевались на ветру, подобно львиным гривам.

С Божьей помощью мне удалось скрыться. Но оставаться в Бруклине и вообще в Нью-Йорке не было никакой возможности – приверженцы Ребе ни за что не оставили бы меня в покое. Поэтому той же ночью я купил билет на самолет и улетел в Европу.

– Дорогой господин О., – сказал я, – теперь мне совершенно ясно, что вы и ваш двойник представляете единую сущность, пространственно разделенную на две составляющие, которые, однако, связаны между собой через универсальную духовную систему, известную в науке каббале под названием Адам Ришон. Поспешим в гостиницу, чтобы немедленно приступить к лабораторным исследованиям! Возможно, нам не только удастся пролить свет на происхождение вашего загадочного недуга, но и значительно раздвинуть горизонты научного знания.

Беседуя об основах каббалы, мы дошли до отеля и поднялись ко мне в номер. Не мешкая я извлек из чемодана всю необходимую аппаратуру и, усадив О. на стул, приступил к замерам уровней духовной энергии. Никогда прежде я не наблюдал столь мощного ор. Спектральный анализ показал преобладание ор хохмас незначительными вкраплениями ор хая. Некоторую тревогу вызывали тонкие, но довольно частые полосы ецер а-ра, явственно проступавшие на экране спектроскопа. Эксперименты с духовной энергией такого состава не всегда безопасны. Но, друзья мои, вы, конечно, понимаете, что я, как истинный ученый, не мог пренебречь возможностью проникнуть в сферы творения, прежде недоступные для исследователей.

Я подробно объяснил О. риск, связанный с экспериментом, но молодой человек выразил готовность презреть опасность во имя познания истины. Ободренный его решительностью, я принялся настраивать аппаратуру.

– Друг мой, – обратился я к О., закончив приготовления, – сейчас, используя вас как источник духовной энергии, мы инициируем особый процесс, который специалисты называют зивуг дэ-акаа, после чего выполним парцуф сэароти, при удачном стечении обстоятельств, подсоединимся к системе Адам Ришон. Сущности, входящие в эту духовную систему, бесплотны, но обладают способностью воздействовать на наши органы чувств, что позволит нам воспринимать их как физические объекты, иной раз очень странные. В любом случае мы ни на секунду не должны терять самообладания и прекращать эксперимент. Ну что, приступим?

Юноша кивнул в знак согласия, и я, вознеся предусмотренную для таких случаев молитву, начал осторожно подавать управляющие воздействия, внимательно следя при этом за уровнем орна экране монитора. В течение нескольких минут абсолютно ничего не происходило, только аппаратура издавала мерное жужжание. Я уже было совсем отчаялся, как вдруг по стенам комнаты заструился светящийся туман и быстро заполнил все пространство вокруг. Стены растворились, и мы оказались посреди мерцающей бесконечности. Из марева выполз огромный питон. Чудовище несколько секунд пялилось на О. немигающими желтыми глазами, затем прошипело: « Ой, вэй из мир!» – и, сплюнув сквозь зубы, уползло прочь. Спустя мгновение из тумана царственно выехала Голда Меир верхом на золотом льве.

– Обнаженная? – деловито поинтересовался Зигмунд Фрейд.

Рабби Михаэль не успел ответить, потому что Эзер Вайцман зашелся кашлем, вероятно, поперхнувшись коньяком. Все засуетились вокруг полковника, а барон и Клод Леви-Стросс начали энергично колотить беднягу по спине.

– Нельзя же так, без предупреждения, доктор! – прохрипел Вайцман, едва придя в себя. – Не ровен час человека на тот свет отправите!

– Простите за причиненные неудобства, полковник, – участливо сказал Зигмунд, – но это важнейшая деталь. От нее зависит интерпретация всего видения.

– Нет, доктор, она была одета в какую-то хламиду из материала, напоминающего птичьи перья, – ответил каббалист.

Зигмунд что-то записал в своем блокнотике, а рабби Брайтман продолжил рассказ:

– Госпожа Меир довольно лихо спрыгнула на землю, но потом отвязала от седла трость с крупным набалдашником и, опираясь на это приспособление, приковыляла к нам.

– Что это вы, голубчики, буравите меня глазами? – недовольно проскрипела старуха. – Каждый человек достигает возраста, когда он вынужден ходить на трех ногах.

Мы наперебой бросились убеждать Голду, что она прекрасно выглядит, но та не стала слушать и зловеще произнесла, вытянув подрагивающий палец в направлении О.:

– Ты – исчадие, не ведающее своих причин и истоков! Я знаю, что за рок тебя гнетет! Я знаю, куда и к чему ты стремишься!