Я и Я (сборник)

Нижняя часть пространства коридора была затянута каким-то белым туманом. И вытекал этот туман из висевшей на стене картины. На ней были изображены пустые хоккейные ворота. Туман каким-то непонятным образом струился прямо из холста. Или это был дым? Рядом, схватившись за голову, причитал художник:

– Боже мой… Это же явление! Явление…

– Что за явление? – спросил Петька.

– Твердого знака… Он вырвался!

– Может, пожарных вызвать?

– Бесполезно, – прошептал художник. – «О» упало, «Б» пропало. Он вырвался. Это я виноват… Нельзя было так рисковать!

– Да объясните толком, что произошло?

– Вы что, сами не видите?! – закричал художник. – Они стояли впереди! Они его тут удерживали! В воротах! А теперь «Б» пропало, – художник махнул рукой в сторону пустой рамы на противоположной стене, – а «О» упало! Но кто мог это сделать? Ведь освободить твердый знак из-под стражи способен только мягкий…

Сквозь клубы тумана на полу была видна свалившаяся картина с овном. И тут Петька обнаружил, что рядом с картиной на полу лежит Леха!

– Что с ним?!

Петька приподнял друга. Тот был без чувств.

– Господи… – прошептал художник. – Это же он и есть… Мягкий! Горе мне, дураку! Как я мог не узнать его сразу?!

– Да что с ним? – закричал Петька. – Это обморок?

– Нет… – ответил художник. – Я же говорю: «О» и «Б» больше не стоят впереди. Так что это не обморок… Это морок! – художник перевел взгляд на Петьку. – А вы, юноша, тоже в опасности! Ведь вы же типичный Овен. А ваша буква «О» упала! Вам нужно немедленно отсюда…

В этот момент у Петьки перед глазами все поплыло и он свалился на пол рядом с Лехой.

* * *

Сидели в общаге у Петьки. Выпивали. Собирались на выставку… Дальше ничего не вспоминалось… Пробуждение наступало медленно. Тяжелые веки никак не хотели подниматься. В конце концов Леха открыл глаза и с трудом приподнял голову. Он, в одежде и ботинках, лежал на кровати в Петькиной комнате. При этом сетка кровати каким-то непонятным образом растянулась и провисла до такой степени, что лежал Леха практически на полу. Рядом в кресле, тоже почему-то продавленном до самого пола, спал Петька. Как же это?.. Они что, так вчера никуда и не пошли? Напились и вырубились прямо тут?!

Петька зашевелился и открыл глаза.

– Привет…

– Доброе утро, – ответил Леха.

Телом владела какая-то всепоглощающая мягкость. Держать голову не было никаких сил, и Леха уронил ее на подушку. И тут же вскрикнул от боли. Подушка полностью промялась под его головой и нисколько не смягчила удар. Получилось, что Леха со всей дури ударился головой о панцирную сетку, лежавшую на полу.

Неуклюже побарахтавшись в своем сплющенном кресле, Петька дотянулся до пульта и включил телевизор. Зазвучал монотонный голос:

– Твердая валюта, твердая вера, твердая зарплата, твердая порода, твердая смазка, твердая среда, твердая цена…

– Что это там такое показывают? – пробормотал Леха.

– Явление… – помолчав, ответил Петька.

– Христа народу?

– Да… Только в роли Христа – ты. Что-то часто я стал видеть твою рожу в средствах массовой информации…

Леха заставил себя снова приподнять голову и взглянул на экран. Там… Черт побери… Там был Олег Борисович!

В нижней части экрана светился титр: «Ъявление. Верховный Твердый».

Пристально глядя на зрителя, Олег Борисович вещал:

– Твердая эмульсия, твердая резина, твердая древесина, твердая бумажная изоляция, твердая огнеупорная шина, твердая сланцевая глина…

С улицы послышались крики, звон разбитого стекла, завопила автомобильная сигнализация. Собравшись с силами, Леха сел на кровати. Голова кружилась, все мышцы были словно из ваты. Он попробовал встать, но ноги не держали. Тогда Леха плюхнулся на пол, снова пребольно ударившись, и на четвереньках добрался до стула, стоявшего у окна. Отдышавшись, с трудом взгромоздился на него. Выглянул в окно.

Взгляду открылась совершенно безумная картина. Там и сям на стенах домов, на деревьях, на фонарных столбах висели полотна материи с намалеванным на них символом «Ъ». Видимо, в ход пошло все, что первым попалось под руку: простыни, полотенца, занавески… Этот же знак повсеместно был начертан мелом на асфальте, нарисован краской на стенах домов и на автомобилях, припаркованных во дворе. При этом окна у многих машин были выбиты. По тротуару вдоль здания общаги двигались шестеро парней с вратарскими клюшками в руках. Звуки их шагов по асфальту звучали как-то неестественно громко, словно бы обувь их была из металла. Да и движения парней были какими-то ненатуральными, дискретными. Примерно так бывают прорисованы движения героев в малобюджетных мультфильмах. Внезапно все шестеро синхронно вскинули клюшки вверх и проорали:

– Твердость – твердым! Мягким – мягкость!

И тут раздался стук в дверь. Не успели друзья как-либо отреагировать, как от мощного удара дверь слетела с петель и грохнулась на пол. На пороге стояла Ольга. С вратарской клюшкой в руках.

– Твердость – твердым! – провозгласила она, вскинув клюшку.

Леха с Петькой переглянулись.

– Почему не слышу отзыва? – строго спросила Ольга. – Надо отвечать: «Мягкость – мягким!»