Я — Господь Бог

Печать таинства неприкосновенна. Поэтому исповеднику запрещалось сообщать кому бы то ни было то, что рассказывали ему в исповедальне.

Никогда и никоим образом.

Нарушение строжайшего правила не допускалось даже в случае смертельной угрозы для исповедника или других людей. Священник, нарушивший тайну исповеди, автоматически подвергался отлучению от церкви, и отменить его мог только папа, но понтифик крайне редко делал это, даже спустя годы.

Если грех составлял уголовное преступление, исповедник мог посоветовать кающемуся самому отдаться в руки правосудия или поставить это непременным условием для отпущения грехов. Больше он ничего не мог сделать и, самое главное, не мог сам или каким-либо косвенным образом сообщить о преступнике кому следует.

Случалось, что какая-то часть исповеди раскрывалась другим людям, но непременно только с разрешения исповедующегося и без указания его имени. Это касалось тех прегрешений, которые не могли быть отпущены без благословения епископа или папы. Однако при этом предусматривалось, что кающийся хочет освободить душу от невыносимой тяжести. В данном же случае отец Маккин не видел ни того, ни другого.

Человек объявил войну обществу.

Разрушал, косил жертвы, проливал реки крови и людских слез, порождал горе и отчаяние. С решимостью Господа, каковым, утратив рассудок, считал себя, Господа, который разрушал города и уничтожал армии еще тогда, когда действовал закон «око за око, зуб за зуб».

Чтобы не пускаться в долгие объяснения, Маккин коротко переговорил с Джоном во дворе и отправился в кухню. Как смог надел на себя приветливую маску и вошел в дом, чтобы пообедать вместе с ребятами, которые обрадовались, увидев его за столом по случаю маленького воскресного праздника.

Кое-кто, однако, не дал себя обмануть. И в первую очередь — миссис Карраро. Среди смеха, шуток и веселых разговоров за столом что-то почувствовали и двое ребят. Кэти Гранде, семнадцатилетняя девушка со смешным веснушчатым носиком, и Хьюго Сейл, еще один гость «Радости», внимательно наблюдавший за всем вокруг. Они то и дело вопросительно посматривали на него, словно недоумевая про себя, куда делся хорошо знакомый им отец Маккин.

После обеда, когда почти все вышли в сад порадоваться прекрасному солнечному дню, появились Вивьен и Санденс. Даже если девушка и огорчилась из-за отмены концерта, она и виду не подала, казалась спокойной и довольной, что вернулась в «Радость».