Я Гордый часть 4

Напоминало оно по форме четырехгранник или крест. Смотрю, там прибирается мужчина лет тридцати на вид. Мне стало немного не по себе, приближаться совсем не хотелось, тем не менее, я шагнул следом за Родомилом через специальные врата, «украшенные» черепом.

Мужчина, окруженный полчищами комаров, от которых не спасали даже зажженные «спиральки», сметал в кучу золу и угли. Я начинаю интересоваться, мол, что да как. Хранитель — именно так я почему-то о нём подумал — объяснил мне, что место это выбрано неспроста, тут — слияние тектонических плит, и во время обрядов открывается портал в другой мир.

На вопрос, тот мир хороший или плохой, он ответил коротко: они разные. А в нашем мире всё весьма относительно.

Тут, кстати, мне вспомнилась «Матрица». А он добавил, что Исторические Валы (которые охраняли когда-то Грифоны(!)), «смотрят» именно в сторону этой поляны. Я, как любитель подобных баек, слушал с нескрываемым интересом. Он и рассказал, как еще несколько лет назад повстречал в этом лесу Лешего. Начал рубить дерево (как потом оказалось, под этим деревом некогда были убиты маги), тут его кто-то дёргает за плечо. Оглядывается и видит краем глаза старичка невысокого роста, но как ни пытается его «поймать взглядом», тот исчезает. Ещё добавил что в Нургушских горах повстречал нечто, похожее на Йети, от которого исходят клубы пара.

Но нашу увлекательную беседу прервал Родомил, что-то делающий возле большого камня метров пяти высотой. То по кругу его обойдет, то приплясывать начинает, то рукой его гладит. Я уж грешным делом подумал, что кукухой дядька поехал от испуга.

— Все, — остановился он и вытер пот со лба. — Теперь окропи камень своей кровью, а после положи на него свои руки.

— Да щаз-з-з! — возмутился я и предусмотрительно отошел от него на пару шагов. — Ты сам-то не видишь, что он грязный? А вдруг какую инфекцию подхвачу? Мало мне того, что в школе прибить постоянно пытаются, так еще и ты туда же.

— Сомнений в тебе много, — подошел ко мне Хранитель. — Дух твой мечется, не зная, за что зацепиться. Сколько уже живешь в этом мире, а якорем, к нему привязывающим, так и не обзавелся.

— Чего это не обзавелся? А мамы? Я их очень люблю. И девчонки — хоть и с прибабахом, но они мои. Да и батя как родной…

— Это все не то. Они притягивают тебя, но не держат. Появятся лучшие условия, покинешь ты его без жалости.

— Эй, вот только не надо обвинять меня в корыстолюбии! Не я все это выбирал. Да что там, мне и выбора не дали — иди, сказали, и всех нагибай. А я, может, не хочу нагибать — мне бы на райский остров, да чтоб не дергали.

— Нет в твоих линиях судьбы подобной ветки, — покачал он головой. — Все, что происходит — предопределено, и не тебе противиться воле богов.

— Один, не знаю, умный ли, человек сказал, что свою судьбу я творю сам.

— Верно. И сейчас стоишь ты на распутье. Дотронься до камня, не бойся. Не причинит он вреда, а польза, глядишь, и будет…

— Да с кем ты разговариваешь? —прервал его голос дядьки.

Я моргнул — и все изменилось. Не было больше ухоженной поляны, не было ворот, через которые мы прошли, как и не было и того мужика, с которым я только что общался. Встряхнув головой, отгоняя мысли о галлюцинациях и соображая, что же такое я утром съел, что стало мерещится всякое, я подошел к камню.

Протянутый Родомилом нож послушно лег в руку, и она сама, будто зная, как правильно, уколола меня в каждый палец левой руки. А после, поменявшись местами, нож проделал то же с правой.

Шаг вперёд — и вот я стою вплотную к камню. Руки сами легли на едва незаметные выемки, руны, до этого скрытые, ярко засветились, и вот я стою на высокой скале, чье основание омывают воды светящегося на солнце моря.

— Привет, — услышал я и, обернувшись, увидел парня, который сидел позади и ловил рыбу в небольшом озере. Что за бред⁈ Какое на хрен озеро на скале?!!

— Присаживайся, сейчас самый клев начнется. Я для тебя даже удочку приготовил.

Решив ничему не удивляться — я уже, по-видимому, разучился это делать, я устроился рядом и закинул поплавок в воду. О рыбалке я знал только две вещи — что надо насадить на крючок наживку и когда поплавок дернется, резко взмахнуть удочкой. Но было интересно.

— А ты кто? — нетерпеливо прервал я его молчание.

— Бог, — просто ответил он. — Ты ко мне пришел.

— А-а-а, — протянул я. — А что за вид такой небожественный? И почему ты такой молодой?

— Без проблем, могу быть кем хочешь.

Миг — и он превратился в древнего старца, потом в воина, мелкого шкета, а после вернулся к первоначальному облику парня.

— И в бабу можешь⁈ — охренел я.

— Могу, но не буду, — поморщился он. — Я себя все-таки мужчиной ощущаю, а не женщиной. Да и вообще, я думал, тебе женский коллектив уже порядком надоел.

— Так то не девушки, а боевые подруги, если их так можно назвать. Я их как объекты для ухаживания не воспринимаю.

— Надо же, — усмехнулся он. — А раньше кидался на все, что имеет сиськи.

— Так это когда было, — тяжело вздохнул я.

— Не так уж давно. Ладно, ты чего хотел-то?