Я есть игра! #2 Мое имя Лациф.

На лице гомокула было угрюмое выражение.  Его рука до посинения сжимала древко копья. Он терпеливо ждал. Эти белоснежные женщины смотрели на своих детей, рыдая зелеными слезами, что, касаясь земли прорастали прекрасными белыми лилиями. Друидка, глядя на маленького мальчишку с пухлыми щеками и напуганными глазками, не отрывая от него взгляда, медленно поднялась и, плача навзрыд, рухнула на колени:

- Я клянусь! - закричала она, заливаясь слезами.-Только прошу не карайте его!

А за ней еще одна и еще. Пять женщин склонились пред ним. А шестая не встала.

“Дура...”

- Чья она мать? - горько спросил Лациф, глядя на детей, что топтались возле напуганного Олдера. Который их как заботливая курица наседка то и дело собирал в кучку.

- Моя- из толпы ребятишек шагнула самая взрослая девочка, лет пятнадцати на вид. Худенькая, но уже начинающая цвести, маленькая прекрасная друидка.

- Неужели ты не хочешь видеть, как она растет? Неужели не хочешь быть рядом? - обратился он к женщине, что исходилась в зеленых слезах, но на ноги не поднималась. Лациф спросил ее ни как король, а как отец. Он бы предал кого угодно и что угодно если бы это спасло его девчат. А эта друидка, за что хочет умереть она? За свои взгляды? За свободу? Или ей так дорога ее гордыня?

Лациф вздохнул. Устало потер лоб и виновато посмотрел на девочку и вскинул руку, но замер.  Его пробрала до самых костей мелкая неприятная дрожь. Такое же чувство он испытал, когда впервые увидел рыцаря по имени Геркулес.

Нахмурился еще сильнее и медленно пошел между рядами лежащих на животе друидов. И тут все стало ясно. Женскую руку крепко сжимал друид, что был рядом. Его белая ладонь впилась в ее запястье так крепко, что тонкая рука пошла бордовыми пятнами. Он пытался поднять свою голову, так, чтобы гордо посмотреть на Лацифа, но тот даже внимания на него не обратил. Лациф опустился к женщине и прошептал ей на ухо, так тихо, чтобы только она слышала:

- Если дочь дорога, кивни.

Та поглядела на него, закрыла глаза, опухшие от слез, и согласно качнула головой. Резкий взмах копья и кисть друида полетела в сторону. Он взвыл от боли, а женщина лихорадочно поднялась и закричала:

- Я клянусь! Я буду верна! Я клянусь!

“Хвала создателю”- облегченно выдохнул Лациф.

- Уведите их отсюда - рявкнул он и расправил свои широкие плечи.

Олдер торопливо собрал женщин и детей и повел их через арку вместе с частью солдат. А с Лацифом  остались его верные Фил и Верммут. Когда портал захлопнулся он посмотрел на друидов, лежащих перед ним.

-Вам нужно было просто принять новую власть и все бы вы были живы. Войны не вечны, а вот свои жизни вы уже не вернете, жен и детей своих больше не увидите. Так разве оно того стоило?

Он искренне не понимал. Все эти создания, что ими движет? Неужели они настолько глупы, что доверили свои жизни самому жестокому и беспощадному из королей? Хотя... Наверное, именно его они и считают таковым. Так значит он самое большое зло в этом мире для них. Ну что ж, пусть будет так. В этом он их не разочарует. Распахнул руки и прошептал:

- Идите с богом.

Их просто не стало. В одну секунду несколько сотен друидов попрощались с жизнью. Тихо, не страдая и не крича, они остались лежать на земле и головы больше не поднимали.

Лациф смотрел на них и молчал. Они так усердно боролись, за что-то чего он не мог понять. Нельзя стать свободными, будучи рабами. Они даже не дали ему шанса разорвать их оковы.

-Костры Ависволата.

Он, наконец то, вернулся домой и теперь не торопясь шел по коридору, стараясь никого не разбудить. Дошел до знакомой двери и тихо постучал. Натиэлль открыла так быстро, словно ждала его.

-Лациф-кинулась жрица ему на шею.

-Сашка-прижал он ее к себе крепко-крепко и зарылся лицом в ароматные шелковые волосы.-Я устал.

-Миленький мой, родной! Я чуть с ума не сошла! -шептала она ему, осыпая горячими поцелуями.

Он заулыбался, закрыл за собой дверь и забылся в ее объятиях.

Лациф проснулся с утра от шума за окном, сонно открыл глаза и поднялся с кровати. Накинул на себя тонкое покрывало, запахнув на бедрах и поглядел на двор сквозь распахнутые створки. Там уже во всю возился народ. Развешивая пергаменты с надписями: “Слава Бессмертным”, “Слава Вулкану” и “Слава Лацифу”. Ну и еще разные картины самостоятельного творчества. Он весело посмеялся, увидев портрет Вероники, нарисованный Эриком. Тот полюбовно сейчас вешал его на доску общего креатива.

 Ребята развешивали повсюду гирлянды и фонарики. Задергивали какую-то черную штору, под которой явно, что-то спрятали.  Все смеялись и хохотали, подшучивали друг над другом и дружески толкались. Сегодня не было блеска доспехов и лязга оружия. Сегодня все были в обычных легких тканях, самых разных цветов и дизайнов. Девушки были в восхитительных нарядах и радовали глаз своими прекрасными фигурами. Все знали о нелюбви короля к слишком откровенным платьям и оттого одежды были в меру открыты и в меру закрыты. Лациф снова не сдержал улыбки.

“ Постарались-таки.”