Я, Елизавета

Гардинер вышел. Я осипшим от страха голосом прошептала ему вслед:

– Дозвольте мне увидеть королеву! Тишину нарушил лорд-казначей Полет:

– Королева предвидела вашу просьбу и отказала заранее.

Я оглядела их каменные лица, надеясь найти хоть проблеск жалости. Грустные глаза Говарда, казалось, говорили: «Я ничем не могу вам помочь». Рядом с казначеем стоял лорд Сассекс, дальше Паджет, склизкий секретарь совета времен моего отца. Не они ли провожали Джейн в ее последний путь?

– Тогда позвольте мне ей написать. Полет покачал головой.

– Идет прилив, на реке ждет барка из Тауэра. У вас нет времени писать.

Граф Сассекс тяжело переступил с ноги на ногу.

– Милорд! Право каждого….. осужденного?

– ..каждого подданного обратиться к своему монарху!

Послышался одобрительный гул. Они вышли, я села за стол и взяла перо. От того, что я сейчас напишу, зависит моя жизнь – но что сказать? Спасти меня может лишь моя невиновность, в которую никто не верит, – в противном случае меня бы не отправили в Тауэр.

Однако что писать: «Пощади меня, сестра, ради всего святого! Я не хочу умирать»?

Я заплакала и плакала довольно долго.

Внезапно меня осенила слабая догадка. Если протянуть время, мы пропустим прилив. Может быть, за ночь ее сердце смягчится?

Но даже если я напишу, увидит ли она письмо? Призраки обступили меня, они шептали:

«Нет». Лорда Сеймура обрек на смерть собственный брат, как меня – моя сестра; я твердо знала, что его последнее письмо так и не передали по назначению.

И еще более печальный призрак женщины, которой, как и мне, не исполнилось и тридцати и которая, как и я, проделала этот путь, чтобы не вернуться.

Лорд Говард – дядя моей матери, вспоминает ли он сейчас о ней, как вспоминаю я?

Из-за двери доносились голоса лордов. Винчестер, похоже, был доволен. «В конечном счете, когда леди окажется в Тауэре, все вздохнут спокойнее».

– Надо надеяться, ей там будет безопаснее, и от врагов, и от обвинений в заговоре! – спокойно отвечал лорд Говард. Значит, он сохранил родственные чувства ко мне, раз думает об опасности, которой я подвергаюсь.

– Однако нам следует быть осмотрительными. – Судя по голосу, Сассекс больше других тяготился своей сегодняшней ролью. – В ней течет королевская кровь, и, кто знает, может быть, она будет нашей следующей королевой.

Паджет негромко хохотнул:

– Это уж зависит от того, насколько королева Мария будет плодовита в браке. Если она родит, наша молодая особа останется не более чем воспоминанием истории.

Сассекс не сдавался:

– Однако она по-прежнему дочь короля. Паджет фыркнул:

– Королева в это не верит!

Может быть, в этом все и дело? И за это меня казнят? Если Мария действительно считает меня дочерью лютниста и потаскухи, моя песенка спета!

Довольно! По крайней мере я попытаюсь вести себя, как дочь Гарри! И, как я и надеялась, к тому времени, когда письмо было закончено, начался прилив. Теперь меня могли отвезти в Тауэр лишь на следующий день. Переменит ли Мария решение?

Тщетная надежда! Назавтра Полет и Сассекс вошли в мою комнату, лица у обоих были суровые.

– Ваше письмо не только не смягчило королеву, – мрачно сообщил Полет, – но и подлило масла в огонь. В наказание вся ваша свита распущена, за исключением двух-трех джентльменов. Что до ваших личных нужд, с этого времени вам будут прислуживать несколько горничных самой королевы.

У Джейн тоже отняли ее служанок, перед эшафотом чужие руки снимали с нее платье и оголяли шею для топора…

– Сюда, госпожа.

Я в отупении чувств позволила вывести себя к причалу, возле которого ждала темная барка. Близился вечер, дождь, беспросветный, как мое горе, стучал по земле и по воде. От ступеней Уайтхолла было видно не дальше чем на пятьдесят ярдов, я стояла словно на краю света, все было черно и безотрадно.

Так ли чувствовала себя Анна в своем последнем путешествии? В этом бесформенном мире время остановилось, ощущался лишь мерный ритм вздымающихся и опускающихся весел, гребок за гребком уносящих мою жизнь. И по-прежнему шел дождь, словно Господь снова, как в дни Великого потопа, открыл хляби небесные, земля и воздух слились за рушащейся с неба стеною ливня. Из мглы левиафаном возникал Тауэр, жуткое черное чудище притаилось в засаде, готовое меня поглотить; и вот, прямо впереди, низко над водой. Ворота Изменников, разверстая пасть со смертоносными железными зубьями, которые сейчас опустятся и захлопнутся за мной, как ловушка.

Ворота Изменников…

…последний взгляд на мир…

У меня вырвался стон:

– Я не изменница! Я не войду в эти ворота! Лорд Полет покачал головой.

– Леди Елизавета, это решаете не вы.

Гребцы развернули лодку боком к течению и направили ее под решетку. Запертый стенами плавучий мусор качался на волне, то всплывая, то погружаясь, и мне подумалось: вот она, моя жизнь. Дохлый пес, безглазый, безволосый, воняющий падалью ударился о нос барки. После дороги под дождем мне казалось, что я промерзла до костей. Но едва мои ноги коснулись каменных ступеней пристани, как их пронзил такой смертельный холод, что я вскрикнула.