Я - Его Вариант Адаптации

— Собаки неспокойны, — насторожился Саер, прислушиваясь. Кубок остановился на полпути ко рту. В кузне повисла тягостная пауза ожидания, нарушенная лаем снаружи. Наконец, псина, видимо забрехавшись, выдала успокоительную тираду. Егор, следуя примеру хозяина и его сына, одним махом опорожнил кубок и крякнул. Сохе оказался не просто обжигающе крепким, но и неуступающим тор-анскому. Егор занюхал рукавом.

Проживание в племени охотников не прошло даром. Чувство опасности не подвело Егора. Прежде чем снаружи раздался приказной окрик оставаться на месте, Егор успел швырнуть клещи в завешенный камышовой циновкой дверной проём, где появился первый солдат и одновременно ударил сына кузнеца в голень. Нерасторопный солдат закрылся но поздно и взвыл, поплатившись за беспечность, а ничего не подозревавший дюжий молодец — сын кузнеца, зарычал от боли и злости и повалился ничком, обхватив голень. В дверях уже оттолкнули невезучего и ворвались враги. Егор, не оборачиваясь, громко крикнул: — Получи и ты — кузнец! — и ткнул подобранным на столе ножом в кузнеца. Промахнулся. Кузнец оказался на высоте, ловко отклонившись, но подвело незажившее плечо, которым он ударился о край рычага вспомогательных кузнечных мехов. Егор воспользовался и этим, пнув бедолагу ногой.

— Падаль, — заскрежетал от злости, опускаясь на пол Саер.

— Угу, — согласился Егор, кивнув, и неожиданно подмигнул опешившему кузнецу!

Тем временем, оттолкнув товарища и освободив проход в кузню, внутрь ворвались двое солдат в латах с короткими мечами.

"Подготовились", — хмыкнул Егор и попятился к углу за прутом-кочергой. Как раз этот угол стены составляла совсем свежая глиняная кладка дикого камня.

— Живым! — закричали снаружи, и голос показался Егору знакомым.

— Снт! — Егор взмахнул прутом, но солдат оказался начеку и отбил удар. Второй тотчас нанёс колющий удар в плечо. Егор отклонился, прочитав замысел солдат и отметив подготовленность и слаженность. Отвлекающим маневром, почти без взмаха, кистевым броском он швырнул прут между солдатами. Если бы прут целил в кого из них, то среагировать не успел бы даже подготовленный воин, но направление броска было иное. Нападающие ухмыльнулись глупости противника, но если бы они могли проследить за полётом прута! В центре кузни, как раз над столиком, где стояли серебряные кубки, качалась подвешенная — немая и равнодушная к происходящему, масляная лампа. Кистевому броску его научил Сол в перекрёстке, где охотники провели без малого месяц. Прут угодил в цель и сорвал лампу с крючка. Огонь погас, и в кузне остался виден багровый рот горна.

— Слон тебя возьми, — ругнулся один из нападавших, но к чести сказать солдаты и тут оказались на высоте: будто подчиняясь невидимой команде совершили выпады, норовя поразить плечи Егора. В полутьме раздался звон стали, сопровождающийся грохотом камней упавшего участка стены.

— Где он! — в дверном проёме нарисовался высокий плечистый негр с зажженным факелом и тонкими кривыми губами и зажжённым факелом — Снт. Ответ пришёл снаружи криками и звоном скрещивающихся мечей.

— Беременные рехи! — взревел Снт, закипая. — Одного засранца не можете положить. Профессионалы!

— Господин офицер Снт! Он не уйдёт! — крик снаружи перешёл в хрип. В стенной пролом ввалился держась за грудь солдат. Он похрипел что-то нечленораздельное, зашатался и рухнул. Затих.

— Тфу ты, — плюнул Снт. Снаружи кузни пордолжала звенеть сталь и раздавались короткие команды младших офицеров. Снт бросил взгляд на побагровевшего и сопящего бугая — сына кузнеца, помогающего Саеру; потом посмотрел на обоих солдат, растерянно вертящих обрубки мечей, зло сплюнул, и бросился вон.

— Гоор! — сотряс крик Снта. — Я иду к тебе — сын реха!

— Давай Снт, — озвался Егор, продолжая отбиваться. — Я жду тебя, негроидный дебилоид с головой, заточенной под семь б.

Кузнец слабо усмехнулся в темноте, хотя и не мог знать смысла слов землянина.

А за месяц Егор действительно кой-чему научился у Сола. Пока охотники узнавали от Ииши прошлое собственной цивилизации, Егор впитывал чужое знания и впервые в жизни не торопился с принятием решения, не торопился, потому что преодолел в жизни черту, которая отделяет зрелого мужчину от романтиков и искателей приключений. Ту черту, за которой каждый поступок несёт на себе печать ответственности решения и возможных последствий принятия. И хотя говорят, что не ошибается тот, кто ничего не делает, и что должно учиться на чужих ошибках, но на поверку оказывается чепухой и сентенциями филантропов и толерантов-либералов.

Когда созрел плод долгих сомнений и размышлений и, было принято окончательное решение с мелкими оговорками на самодеятельность, ибо всё не предусмотришь, а "авось" как ни странно — необходим. И этот русский "авось" на поверку вовсе не сводный брат надежды, а доверительное отношение к своей интуиции.