Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта

Однажды наши ребята, спасаясь от жары, перелезли через забор на территорию французского посольства и искупались в фонтане — шум поднялся такой, что люди из ЦК прилетали разбираться на место.

— Вши были?

— Вши появились сразу. Матрасы нам завезли откуда-то из Ташкента — с собой ведь мы взяли только то, что смогли навесить на себя. Потом в них вся эта живность и завелась.

Кроме вшей терзали и инфекции. Тифом нечасто болели, а вот гепатитом поголовно. Мне повезло, что я переболел желтухой в детстве. Первые партии заболевших желтухой солдат с желтыми глазами отправляли на лечение в Союз, откуда они в Афган не возвращались, а потом они проходили трехмесячный курс лечения в Ташкенте и возвращались обратно.

Еще была «лихорадка Ку», ею переболел и я. Температура держалась 39 градусов, пот струился ручьями, дней пять я попил таблетки, и болезнь стала проходить. В воздухе там всегда витал запах мочи, ведь, как я говорил, канализации никакой в большей части Кабула не было, туши баранов подолгу висели в мясных лавках на жаре, покрытые какой-то пленкой, как вяленые, и практически не портились.

— Униформа соответствовала климату?

— В Афганистан мы прилетели в пилотках, голубой берет был элементом парадной формы. Пилотки нам заменили на панамы, но не сразу, а ближе к весне, бушлаты оставили — зимой бывало до 15 градусов мороза, выдали кирзовые ботинки, причем офицерам ботинки выдавали более удобные.

Сигареты нам выдавали «Охотничьи» — самые дешевые, а купленные за свой счет у местных настоящие американские желтые «Кент» мог запросто отобрать при обыске комбат.

— С водой проблемы были?

— Вся вода была привозная. Водопровод был, но воду из него можно было пить только прокипяченной с верблюжьей колючкой, придававшей кисленький привкус.

Кормили поначалу сухими пайками, потом развернули дровяные полевые кухни, хотя дрова в Афганистане были на вес золота и привозились из Союза, а там росла только верблюжья колючка, дрова продавались на вес. На кухнях, как положено, готовили первое, второе, третье. Ложку, котелок и фляжку мы всегда таскали с собой

— Потери были высокими?

— В «Полтиннике» было много потерь. 23 февраля 1980-го в Кабуле вспыхнул мятеж, нас подняли по тревоге на его подавление, а местные, одетые «по гражданке», бегали по городу с автоматами ППШ и нашими трехлинейными винтовками. Когда мы зашли в здание Министерства внутренних дел, отбитое нашими спецназовцами, то увидели горы такого оружия. Это был мой первый бой, стрельба велась целый день, стреляли конкретно, перестрелка велась одновременно в нескольких районах города, а потом все как-то быстро стихло. Мы тогда стреляли мало, большую часть работы за нас сделал спецназ. Тогда потеряли нескольких человек: могу вспомнить погибшего водителя, возившего на «уазике» командира полка и еще нескольких ребят. Тела погибших на пути на Родину сопровождали офицеры.

В полку за время моей службы погибло человек 17. Это были минимальные потери по дивизии; когда я уезжал, потери в «Полтиннике» были уже человек 80 убитыми. 350-й, как я уже говорил, был разбросан побатальонно, командовал полком Георгий Иванович Шпак, в 1996 году ставший командующим ВДВ.

Если говорить о потерях в технике, то автомашин мы потеряли много, потерь БМД не помню.

— Какие задачи чаще всего выполняло ваше подразделение?

— Наши водители часто выходили вместе с колоннами на подвоз снабжения, им досталось сильно — многие погибли. Примерно с мая наши колонны снабжения стали ходить регулярно, на них начались постоянные нападения.

Мы нередко выходили в рейды на удалении более ста километров от Кабула. Местность перед проходом колонн мы не зачищали — этим занималась разведрота. Колонна шла целенаправленно, перед выходом нам выдавали бронежилеты, но они были очень тяжелыми, и их не носили, к тому же пуля, выпущенная из английского карабина, пробивала такой бронежилет с расстояния в два километра. Ближе к лету появилась более легкая «броня» с титановыми пластинами, но все равно, когда берешь с собой боекомплект — 4 рожка плюс цинк патронов в рюкзаке, 4 гранаты Ф-1, флягу воды, сухпаек на 4 дня, то бронежилет на себе было уже не унести. Магазины, гранаты и фляга вешались на ремень, разгрузок поначалу не было.

Еще с собой обязательно должен был быть индивидуальный пакет со шприцем промедола, которого, кстати, часто там не оказывалось — их вытаскивали еще в Союзе. Из-за этого у нас погиб парень: мы попали в засаду, его сразу отсекли от остальных огнем и ранили чуть ниже почки — пуля прошла между пластин бронежилета. Ему надо было срочно вколоть обезболивающее. Мы открыли индивидуальный пакет у одного бывшего рядом бойца — промедола нет, у второго — то же самое, промедол так и не нашли ни у кого, раненый умер от болевого шока. Фамилию погибшего уже не вспомню, помню лишь, что перед армией он окончил физкультурный институт.