Я дрался на По-2

Полки ночных бомбардировщиков По-2 в ходе войны показывали достойные примеры эффективности боевой работы. Однако с окончанием войны их существование стало восприниматься как анахронизм. В эпоху реактивных машин бомбардировщик По-2 выглядел сосем не воинственно. В 1946 году был расформирован 46-й зап, тогда же начали расформирование многие ночные бомбардировочные полки По-2.

Владимир Раткин

Михаленко Константин Фомич, Герой Советского Союза, летчик 901-го (45-го гвардейского) АПНБ

Увлекаться авиацией я начал с юношества. Сначала делал модели самолетов, а потом, то ли в 35-м, то ли в 36-м году, у нас в Г омеле открылся аэроклуб. Прочитав объявление о приеме, мы с приятелями пошли посмотреть, что да как. Попытались поступить, но не хватило возраста. При аэроклубе была организована планерная школа, в которую брали всех желающих. Туда-то мы и поступили. Начали занятия со сборки планеров под руководством опытных мастеров, а потом на них начали летать. Сначала пробежки, подлеты, потом буксировка за Р-5 и пилотаж. Прошел год. Научились летать, пилотировать.

Когда я заканчивал 9-й класс, меня приняли на летное отделение в аэроклуб (в нем было четыре отделения: летное, штурманское, техническое и связи). Начали летать на самолете У-2. Однако совмещать обучение в школе и аэроклубе не получалось, и мне пришлось перейти в вечернюю школу. С отличием закончил оба учебных заведения. Куда дальше? Конечно, только в «Качу» или «Ейск». В то время это были лучшие школы летчиков. Но… у меня умерла мама, которую я очень любил. Отец у меня умер давно, мама вышла замуж второй раз. После ее смерти я остался с отчимом и дедушкой. Три Константина. Дедушка — Константин Семенович, отчим — Константин Тимофеевич и я. Перед смертью она попросила, чтобы я поступил в медицинский институт. Я пообещал. Когда пришел со школьным и с аэроклубовским дипломами, весь в мечтах о летной карьере, отчим меня осадил: «Ты что?! Забыл, что тебя мама просила перед смертью? Раз обещал, выполняй обещанное». И я поехал в Минск сдавать экзамены в медицинский институт. Там был большой конкурс, но как-то проскочил, и меня приняли. Начал учиться. Стал заниматься в научном кружке, дежурил в институте травматологии. Мне уже понравилось. Я уже мечтал о том, как стану хирургом.

А тут зимой 1939 года началась финская война. В Минске проводились большие студенческие соревнования по лыжам: гонка на 50 километров для мужчин и 25 километров для женщин. Всех ребят, которые показали приличные результаты в этой гонке, в том числе и меня, попросили проехать в ЦК комсомола. Там нам сказали: «Ребята, идет война, вы хорошие лыжники, надо писать заявление добровольцами на фронт». Куда денешься? В то время было так: хочу — это одно, а надо — это другое. Приехали в Оршу, где формировались лыжные батальоны. Наш батальон был сборный, из студентов разных институтов, а второй батальон состоял из студентов института физкультуры. Присвоили мне звание старшины и назначили санинструктором разведвзвода. Пройдя небольшую подготовку, мы отправились на фронт. Но нам повезло — батальон в боях не участвовал. Только лишь в охране при армейском штабе. Ходили на передовую, занимали позиции. Нас вооружили японскими автоматами. Обалдеть! Очень паршивые. А вот второй батальон с ходу бросили на передовую — и ребята почти все погибли…

Вскоре война окончилась. Вернулся в институт.

Продолжил учебу. Сдал летнюю сессию. Иду, вижу объявление: «Соревнования на планерах в местном аэроклубе». Я решил поучаствовать. Пришел в минский аэроклуб, захватив с собой два диплома, планериста и летчика, и мне разрешили. Воскресенье, хороший денек. Программа большая — полеты на дальность, на время, пилотаж. Летали на Г-9, хорошем пилотажном планере. Забуксировали на 2000, я пару фигур закрутил, вошел в воздушный поток, развернулся. Одним словом, в конце соревнований даже наградили красивой медалью на подвеске. Собрался уезжать на каникулы домой, а тут — просьба зайти в ЦК комсомола. И опять тот же разговор: «Стране нужны летчики». — «Ребята, я уже почти врач. Три курса окончил. Хочу быть врачом». — «Стране нужны летчики. Пиши заявление». Что делать? Написал. Тут же в военкомат и в Харьков. Приезжаю в Рогань, прошел отборочные экзамены и тут узнаю, что это не летное, а штурманское отделение. Пошел к начальнику училища: «Я почти летчик. Мне бы на летное…» — «Кругом! Пошел вон». Вот так я стал курсантом.

Проучились год по ускоренной программе. Небывалая была гонка. По 12 часов в день учебы! Из них один час тренировки в приеме-передаче, один час самоподготовки и 10 часов за партой. Кроме того, строевая подготовка, и чуть ли не через день физподготовка, которую я бы назвал скорее программой выживания: рукопашный бой, основы выживания в экстремальных условиях, турник, батут, кольца. И так два часа. Нас готовили к войне, которая не заставила себя долго ждать.