Я, Дикая Дика

— Не надо что? — издевательски спросил он. — А ничего и не будет, если ты не будешь кричать! — лезвие прижалось плотнее, уже почти больно. Я быстро и коротко, чтоб не порезаться, закивала головой.

— Вот и хорошо! — прошептал он прямо на ухо. Он с ума меня сводил!

— Будешь хорошей девочкой, расстанемся мирно! Нет — ну, ты поняла? Тебя найдут утром, с перерезанным горлышком!

Я снова закивала:

— Всё, что хотите, только не убивайте меня, умоляю!

— О, хорошая маленькая сучка! — он просунул свободную руку мне в трусики, я дернулась, отчего лезвие оставило царапину.

— Аккуратнее, сучка, это тебе не игрушка! — провёл он лезвием перед моими глазами. Я старательно расширила их «от ужаса». — Давай-ка, приласкай его! — и достал «его» из джинсов. Я неуверенно взяла его в ладонь, косясь на лезвие, которое он плавным движением опустил к животу. Я очень старалась, лаская его, «маньяк» шумно вздыхал, всё время глядя мне в лицо. Я увлеклась процессом, на время даже забыв об опасности — так он был хорош и послушен моим дрожащим от возбуждения пальцам.

— Ну вот, тебе же тоже нравится! — прошептал он мне на ухо, и повёл ножом выше, лаская пуговички рубашки… и вдруг начал срезать их одну за другой! Я замерла.

— Нет-нет, продолжай, не бойся! — велел он. — Ты хорошо пахнешь, сучка! — и принялся лизать мне лицо, шею, и уши, отчего я вся крючилась, будто мне и противно, и невыносимо сладко. Еще одно лёгкое движение ножа — и лифчик разошёлся, обнажив грудь. Он свободной рукой коснулся сосков, и судорожно вздрогнув, велел:

— Прекрати, всё! — я подумала было, почти разочарованно, что он сейчас кончит, и адью… конец приключению — ведь изнасилование — это быстро и эффективно! Но нет, он потрогал мои горячие груди, и — о, наконец-то!! — перешёл к решительным действия: задрал мне юбку, сдергивая трусики, но я слегка запуталась в них, и он грубо подтолкнув, велел помогать ему. Я в момент освободилась от них, и подалась к нему — он развел мне бедра, и вошёл грубо, горячо, и невыносимо хорошо! Следующую вечность я провела в чудовищно непереносимом наслаждении болью. Он просто разрывал меня изнутри! Шепча какие-то гадости и оскорбления, на что я только задушено стонала:

— Да, да! Ещё… — обнимая его за шею, чтоб не упасть.

К тому же, в запале, он немного порезал мне шею, у которой всё ещё держал нож… кончив, мы оба заметили это, и он ещё не выйдя из меня, жадно облизал кровь, отчего я едва не кончила ещё раз!