Я, Дикая Дика

Перелистывала новости инета — оказалось, у моего целителя — ТорКа на носу Днюха! Надо что-то делать, отметиться перед ним, сделать приятное по такому поводу! И напомнить о себе Жанне…

С двадцать третьего на двадцать четвертое марта поздравила ТорКера в сайтовской гесте:

«ТорК пробуждает и движет кровь. Побуждает к действию. Послушаешь — и хочешь жить, что-то делать. Встаешь и идешь куда надо, и знаешь, куда именно надо. Начинаешь понимать, чего хочешь и что делать! Спасибо!!!J»

Он ответил, мол, спасибо и тебе, я творю для таких, как ты! Сразу потеплело на душе. Значит, не только он нам, утопающим нужен во спасение, но и мы нужны ему.

Вообще спасалась тем, что бесцельно шарахалась по улицам, разминая больное тело. Мокла под первыми холоднющими дождями, отогревалась коньяком, жрала витамины пачками, простывала, но не слишком, и просто не обращала внимания на простуду.

Заходила в магазины, мерила что ни попадя, а покупала мало — таскаться с пакетами в лом!

Шла по улице, папа выдал целую пачку денежек, так, «на булавки» (как говорила его бабушка-аристократка). Руки в карманы, настроение какое-то… не такое… делать ничего не хочется, и не делать — тоже. Вот и куда?.. Вдруг вижу — парикмахерская. А у меня как раз половина волос от тоски повылезала. Мама протестовала против стрижки, мол, лучше зайди в салон, к её хорошему мастеру, он вылечит! Как же… Постояла пару минут, и не раздумывая боле, зашла.

— Мне как можно короче! Максимально коротко. Под маленького мальчика.

Убеждать и выспрашивать не стали, кивнули, и принялись за дело. Я сижу и вижу — ма-ма! Какой кошмар… это чё же я творю… аж глаза закрыла, когда мои роскошные пряди на пол полетели. Но это поверху, а на самом деле — сердце поёт! Гори-пропадай!! «Пусть будет чума над всей землёю»! Задали пару вопросов относительно длинны чёлки, и пришли к консенсусу, что надо косую на левую сторону, как у трудного подросточка. Получилось… вау! Ультра-коротко, и бонусом новый элегантно-смурый жест отбрасывания чёлки с глаз.

Мама чуть в обморок не грохнулась от такого зрелища! Смотрела так, что провалиться можно — будто я ей делаю непереносимо больно, причём совершенно намеренно! С тоской больной собаки, выбрасываемой на помойку! Сначала только ахнула, и молчала. А к ужину не вынесла муки, и взвыла:

«Ах, да как же так! Да что же ты со своей красотой делаешь? Да зачем же так-то коротко? Ведь какие волосы шикарные, неужели ж не жалко?» Да какие там, к свиньям, шикарные? Уф, я слушать это устала! Потом прикатил папа. И сразу вместо «привет»:

— Доча. Это что ещё за очередные больные фантазии? У тебя тиф? Или новая ваша панковская мода?

Я послала его подальше, в рамках дозволенного, и скрылась в своей комнате. Вот ещё — новая мода! Мне на моду забить и наплевать с Эвереста, я делаю только то, что сама пожелаю! Панковская мода, блядь! Скажите спасибо, что не ирокез ваще. По панковской моде! А это, кстати, мысль!

На следующий день меня ждал новый виток всхлипываний и обмороков по поводу моей прически: явилась, как всегда Петровна. И эта туда же:

— Ой, батюшки, как пацан!

Делают вид, что никакого санатория не было, чтоль? В прежнем тоне со мной разговаривают. Как в прошлый раз, года полтора тому назад, когда я впервые решилась на подобный шаг. А я себя прежнюю давно уж похоронила, и даже не плакала. И этим жестом доброй воли насчет волос поставила крест на могилу прошлому. Вернее, сожгла его в крематории.

Через пару дней, однако, началось — то башка мерзнет и кажется морда какая-то толстая, то чешется затылок. А потом понравилось. Так приятно взъерошивать против шерсти, пальцы колет. И можно причесывать по-разному, если гелем зализать, и чёлку подкрасить тушью, то с длинными серьгами такая чудная беззащитно-сексуальная шея! Но временами — жаль волос прежних. И спать ложишься, а щеку нечем прикрыть, по привычке… следовало ожидать. В прошлый раз было точно так же! Я ходила неделю недовольная собой, всё жалела потери. Боялась, что срезала часть своей сексуальности и новый любовник…

…Но Ветру понравилось. Он увидел меня такой, когда позвонил поздно вечером, и уговорил дрожащим голосом битого ребенка примчаться к нему. Тогда у него случился рецидив одинокого страха, и он ничего не заметил, спасаясь секс-лечением. Потом уж, к вечеру следующего дня только сказал — ты неожиданна и непредсказуема… киса! И лицо при этом у него было как у маленькой одинокой лесбиянки… девочка моя … Ветер. Я скучаю по тебе. Позвони, пожалуйста, детка, мне сам! Я не знаю, как теперь… я ведь подумываю о том, чтоб забыть тебя. А если ты и сам уже забыл? Позвони и скажи… я тихо жду.