Я - Даго

Как раз в это время и довелось пребывать Даго при дворе императора ромеев, пользоваться милостями Великого Конюшего, встречаться с патриархом Фокием и цесарем Бардасом, учиться искусству править и языку франков. Ибо для великих целей предназначал его не только Великий Конюший, но и патриарх Фокий. Для каких целей — понял он, когда ко двору императора ромеев прибыло посольство от правителя Великой Моравы, державы, расположенной к югу от гор Карпатос, от склавинского князя Ростислава. Государь этот вечно попадал в зависимость от восточных франков и их короля, Людовика Тевтонского, поскольку Великая Морава соседствовала с франкскою Восточной Маркой. Франкские миссионеры принесли Великой Мораве христианскую веру, но, как быстро выяснилось, это означало зависимость от франкского епископа в городе Пассау и постепенную утрату независимости. Потому Ростислав и попросил папу Николая I выделить для него самостоятельное епископство, которое могло бы помочь князю в поддерживании независимости. Но папа отказал просьбе склавинского князя, так как поддерживал тевтонских епископов, которые за счет склавинов и Великой Моравы желали расширить свои имения и свое владычество. И тогда Ростислав решился на отчаянный поступок: он изгнал из своей державы франкских и тевтонских миссионеров, и выслал посольство к императору ромеев, сообщая через него, что желает христианской веры от патриарха Фокия, а от ромеев — опеки и защиты не только от франков, но и от болгар, живущих на другой границе его владений.

Фокий быстро понял, что пробил час, когда восточная церковь сможет подчинить себе соседствующие с франками склавинские народы, и тем самым, преградить западным путь на восток. И еще, посчитал он, что таким путем уменьшит престиж папы и западной церкви.

Даго стал свидетелем, с какой необыкновенной пышностью были приняты послы Великой Моравы. Уже на границе империи посольский поезд встречали государственные чиновники, одаряя посла множеством драгоценных предметов и приняв скромные подарки для своего императора. В каждом городе, через который проезжало посольство, ему устраивали торжественный прием и снова вручали дары. В столице посла Великой Моравы поместили в великолепнейшем дворце, и первым посетил его самый главный чиновник, логофет дома. Затем одетый в золотые панцири и белоснежные плащи особый отряд гвардейцев императора провел посла во дворец Магнура, где находился зал приемов. Для проезда через город посол Великой Моравы получил великолепного, осыпанного драгоценностями коня. А в тот момент, когда входил он в зал приемов, в глубине раскрылись занавеси, открывая специальное возвышение, где стоял золотой императорский трон, на котором восседал сам повелитель. Все присутствующие, увидав его, пали на колени, и только посол направился к трону, остановившись на плите из красного порфира, вделанной в пол. Только здесь опустился он на колени и, согласно церемониала, трижды поклонился императору Михаилу III. Посол передал императору поздравления от своего повелителя, Ростислава, а потом вручил письмо с просьбой прислать монахов для распространения христианства.

Император Михаил выглядел восхитительно. Не только для посла, прибывшего из такой далекой как Великая Морава страны, но и для всех очевидным было, что он воплощает собою Бога-Солнце, и то, что власть свою получил он от самого Христа. Впрочем, иногда и сам он короновал изображенную на иконе голову Иисуса, давая тем понять, что и сам является как бы Богом.

Трон сверкал от золота. Император был одет в хламиду, на которую был накинут плащ древнеримских царей. На его ногах были пурпурные сапоги главнокомандующего армией, а на голове — тяжелая золотая корона, состоящая из множества щитков, соединенных петлями. В руке он держал пергаментный свиток — как символ правоверности, и кошелек с прахом — как символ преходящего. Никто не имел права касаться руки императора, такой поступок оценивался как святотатство.

Тихим голосом император спросил посла из Великой Моравы о здоровье «своего сына», поскольку именно так назывались здесь повелители меньших стран, а словом «брат» — повелители держав могучих. Посол ответил, и церемония была признана законченной, так как вторая аудиенция, предназначенная для переговоров по делам, ради которых посол и прибыл, должна была состояться лишь на следующий день.

Навсегда в памяти Даго остался вид императора Михаила III, сидящего на троне в своей огромном и тяжелом венце, вид императорских чиновников и вельмож, разодетых в пурпур, павлиньи перья и перламутр. А еще — стоящий на коленях посол Великой Моравы, просящий прислать монахов для распространения христианства и защиту от франков и болгар. Мог ли предположить он тогда, что когда-то встанет на смертный бой с Великой Моравой за будущее страны, которую впоследствии назовут Польшей.