Я, Чудо-юдо

И немудрено… Господи, что там творилось! Это не постройка дома, а какая-то любительская постановка вавилонского столпотворения в жанре трагикомедии. Пыль стояла столбом, дым коромыслом, а площадная брань низвергалась подобно водопаду – в полном соответствии с первоисточником, разноязыкая.

Среди осоловевших от гвалта караульных ратников, стоявших на вершине земляного вала, что опоясывал будущий дом, я отыскал уже знакомого старшину и спросил у него:

– Из-за чего сыр-бор?

– Спорят! – ответил он и в сердцах сплюнул.

– Отличиться, что ли, хотят?

Видя, что я не понимаю, он пояснил:

– Тут, видишь ли, господин Чудо-юдо, наши работники решают, каким быть дому.

– А чего тут решать? – встрял кот. – Каким был, таким пусть и будет.

– Каким он у вас был, я лично не видел, – сказал старшина, – но эти вот говорят, что они так не умеют.

– Пусть как умеют, так и делают, – пожал я плечами. – Нам главное, чтобы крыша над головой была.

– То-то и оно, господин Чудо-юдо, что умеют каждый по-своему…

Вот оно что! И впрямь, приглядевшись, я обнаружил, что спорщики разбились на небольшие группы по национальному признаку.

– Вот эти по старому свейскому обычаю строить начали, – продолжал старшина, указав на одну из групп.

Я, кстати, запомнил этих матерых рубак. Среди прочих викингов они выглядели наиболее правдоподобно, то есть были действительно свеями и не носили рогатых шлемов. Орали теперь, впрочем, наравне со всеми.

– Как яму-то вырыли, они и стали землянку катать. А вон те, – жест в сторону худосочных, но юрких мужичков бледной наружности, машинально шаривших руками по поясам в поисках отнятых ножей, – с другой стороны, никого не дожидаясь, вбили сваи высокие, чтобы, значит, дом, как на ногах стоял, и уже пол накатывали. Пошла перебранка. Поперву только об одном спорили: эти про землянку твердят, а те про дом. А потом выяснилось, что одни землянку мыслят срубною, другие – столбовою, третьи твердят об избе с погребом, четвертые мазанку хотят, пятые высокую хижину…

– А терем? – скромно поинтересовался подошедший вместе со мной кот.

– Про терем вон те талдычут, – отозвался старшина, показав нам двух дюжих парней вполне славянской внешности.

– Так пусть они и руководят строительством, – мудро рассудил я.

– А они только говорят. Строить не умеют.

– Ну а ты-то чего теряешься? – возмутился кот. – Чай, русский человек, знаешь, как избы строятся! Наказал бы им…

Старшина смерил Баюна снисходительным взглядом:

– А ты думаешь, мы не пробовали? Только они тут все – строить не умеют.

– Сейчас научатся! – довольно зловещим тоном пообещал Баюн. – Мы им жизнь сохранили, а они даже отблагодарить не хотят? Непорядок. Чудо, приведи Платона. А ты, – кивнул он старшине, – айда со мной, для внушительности. Я с викингами говорить буду.

Мне хотелось послушать его речь: интересно было, какие слова сумеет подобрать хвостатый филолог для предотвращения смертоубийства. Халландские разбойники, всерьез увлекшись дискуссией, были слишком близки к тому, чтобы употребить шанцевый инструмент не по назначению. Однако время поджимало, и я отправился за новгородцем.

К нашему появлению монолог Баюна был закончен. Халландцы стояли по-прежнему хмурые, некоторые пререкались, но уже никто не стремился проламывать головы. Кот подошел к нам, нервно подергивая кончиком хвоста, – видно, понимания добился с трудом – и сказал:

– Платон, принимай работников. Говори им, что нужно делать, и самое главное – не давай рта раскрыть. Если кто хоть слово скажет… – он подавил протяжный воинственный мявк, – не обязательно поперек, просто – хоть слово… Зови Чудо-юдо. А ты, Чудо, не побрезгуй, растерзай.

Платон, ни слова не говоря, поплевал на руки и двинулся к ожидающим распоряжений пленникам. Старшина встал рядом со мной и утер со лба пот.

– Молодец котейко, – нейтральным голосом сообщил он. – Умеет до глубины души достать.

– Идем отсюда, – позвал Баюн.

– Слушай, забыл спросить, – спохватился я. – А вот это что такое, на чем мы стоим?

– Это? Оборонительный вал, – пояснил старшина. – На случай осады. Это они влет сладили, тут разногласий не было.

Черномор, вчера не подававший признаков жизни, сегодня был нездорово активен. Каждые четверть часа ему требовалось то попить, то поесть, то до ветру, то еще чего – в общем, не вызывало сомнений, что он самым наглым образом испытывает нашу бдительность. А то и усыпляет.

На всякий случай плот его мы сожгли, а поскучневшего колдуна перевели на наш, приписанный к порту Радуги.

– Трудно будет доставить его на Русь, – заметил Рудя. – Это на острове он бессилен, а в море?

– Море ему – дом родной, – вздохнул Петр Кривов. – Давно уже русские люди хотели его изловить, и волхвы пытались, и монахи, а все без толку. Приметили только, что на суше Черномор слаб, но он на суше и не бывает почти никогда… А не мог бы ты, Чудо-юдо, такую штуку придумать, вроде цепей булатных, замков серебряных, которые, по слухам, всякое колдовство запирают?

– Попробую, – кивнул я.