Все вспомнил. Когда нас из Кишинева ночью в гражданке без документов перебрасывали через линию фронта в Приднестровье, а затем обратно, этот урод сидел в кадрах главкомата Юго-Западного направления. Потом этот главкомат передали, переделали в министерство обороны Молдовы. Этот хлыщ остался работать в том же отделе и на той же должности. А наши личные дела попали в руки молдаван. В итоге нас объявили военными преступниками, и вот я к нему прихожу, прошу отдать мое личное дело, а тот в позу — нет. Вы, мол, преступник, а я не хочу быть вашим пособником и рекомендую немедленно уйти, иначе вызову наряд и вас арестуют. Перекрасился, сука, но, видимо, и ему пришлось оттуда драпать. Через пару месяцев была объявлена амнистия, и я теперь — пока — не преступник.
Духи вновь возобновили обстрел из подствольников наших позиций. За спиной в темноте кто-то заорал после разрыва гранаты. Черт, кого-то из наших ранило. В темноте мы заметили вспышку от выстрела и переместили свой огонь туда. Через пару минут оттуда раздался вопль и какой-то шум.
Еще несколько минут мы азартно продолжали палить в направлении противника, но ответа не последовало, видимо, духи, получив отпор, отошли. Идти и проверять в темноте свою теорию никакого желания не возникало. Рассветет — разберемся.
— Видимо, старый хозяин приходил за своим коньяком, — пошутил Юрка.
— Забыл, козел, видать, что написано у Маркса во втором томе «Капитала» на 2 странице в первом абзаце.
— А что там написано, Вячеслав Николаевич? — поинтересовался из темноты Пашка.
— Все очень просто — было ваше, стало наше, экспроприация экспроприаторов. Не дергались бы, и мы бы не пришли.
— Там что-нибудь осталось еще выпить? — поинтересовался Рыжов у меня.
— Осталось, не переживай, а ты что, с бесцветным не выпил? — ответил я.
— Выпили, но он, сука, морду воротит. Мы не коньяк ему предлагали, а водочки налили. Он, гад, поинтересовался мимоходом, а нет ли у нас каких-либо трофеев.
— Москвич, тьфу, язви его в душу, — я сплюнул на землю, сам тем временем в кромешной темноте на ощупь снаряжая опустошенные автоматные магазины. — Вроде тихо. Пойдем потихоньку, а то мне еще надо закончить рапорт и на совещание к Сан Санычу идти.
— Пойдем. Пашка, остаешься за часового, если что — шуми, прибежим и отобьем тебя от злого чечена, — пошутил Юрка.
Мы выбрались из окопа и, отряхивая с грязных брюк прилипшие куски грязи, пошли в свой кунг. Рядом в темноте шли офицеры, разбредаясь по своим машинам, готовиться к совещанию.
— Эй, народ, кого там ранило? — крикнул я в темноту.
— Водителя у связистов, Ларионова. Все нормально. Осколок ногу прошил навылет, кости целы. Сейчас в медроте лежит. Жить будет, — ответил из темноты голос, похоже, что замкомандира по вооружению Черепкова Павла Николаевича.
— В медроте скоро уже класть раненых будет некуда, надо прорываться из окружения и вывозить их, а то не сбережем, — сказал громко Юрка, подходя к нашей машине.
— Надо обмозговать и предложить отцам-командирам, — подхватил его идею я.
— Давай по сотке хлопнем и пойдем послушаем бредятину московского прыща, — сказал Юрка, скидывая автомат в угол кунга, — а то мне одному надоело слушать. По московским выкладкам выходит, что мы воевать не умеем, что надо воодушевить людей, чтобы они представили, что это штурм Берлина, а дудаевский дворец — это Рейхстаг. Паранойя какая-то. Им дай волю, так ради своих громких реляций о победах эти ублюдки нас штабелями будут укладывать, — Юрка все больше распалялся, тем не менее это не мешало ему попутно разливать коньяк и открывать вкусные заморские сардины в масле.
— Ладно, Юрок, не шуми, сейчас выпьем и на совещании отмудохаем этого жополиза. Не переживай. Что бы эти маразматики ни придумали выполнять — то мы и будем. А с той артподдержкой и с обработкой объектов с воздуха, какие сейчас, мы каши не сварим. Пошел он на хрен. Ну, — я поднял стаканчик с янтарной жидкостью на уровень глаз, посмотрел на игру света, — поехали, за нас, за хороших парней и за смерть дуракам.
— Как же, дождешься от них, — Юрка и не собирался остывать и все продолжал кипятиться. — Как ты ни воюй, а счет все равно будет в пользу дураков, как будто специально на чеченов работают, лишь бы побольше наших угробить.
— Ладно, Юра, не ори, надо подумать, как раненых вывозить, один черт от нас не отстанут, пока наступать не начнем, а в наступлении раненых добавится, сам знаешь арифметику. По-моему, надо поутру взять разведчиков за задницу, третий батальон, что там у них еще может ездить, и прорываться, иначе людей положим без счета. Выпьем, — я поднял еще раз свой стаканчик и, не чокаясь, выпил. Юрка выпил свой.