Я бы сказала, что люблю...

Как же мне хотелось, чтобы грызущие сомнения оставили меня в покое! Я же получила серьги, верно? Какая разница, по какому поводу он подарил их мне? Девушки всегда злятся, что парни забывают об их дне рождения. Пусть Джош подарил их раньше времени. Ну и что? Если он вдруг забудет про что-нибудь — например, лет через двадцать он забудет о годовщине нашей свадьбы, я ему скажу: «Не переживай, дорогой! Помнишь, ты подарил мне серьги не в мой день рождения? Ну, теперь мы квиты».

Да, но сегодня у меня никакой не день рождения.

Девятнадцатое ноября… Я сказала Джошу, что это мой день рождения, когда он устроил экспресс-допрос в парке. Не знаю, что меня потрясло больше — то, что он запомнил, или то, что я забыла.

Пустые коридоры закружились перед глазами. Я устала и проголодалась. Хотелось поскорее принять душ и поговорить с подругами. Я прислонилась спиной к старинному камню, обрамлявшему камин в студенческой гостиной на втором этаже. Через пару недель этим тайным ходом я не смогу воспользоваться, если только я не надену огнеупорный костюм доктора Фибза (но в них даже Бекс кажется толстой). Я дернула за рычаг, ожидая, что стена раздвинется, но задела локтем старинную подставку для факела. Подставка скользнула вниз, что-то скрипнуло, и рядом открылся еще один проход. Его я раньше не видела.

Не знаю, что заставило меня пойти туда — шпионская наследственность или обычное подростковое любопытство, — но вскоре я уже блуждала по узкому коридору, не представляя, куда меня занесло. Впереди показалась узкая полоска света. Сквозь щель в стене я увидела Исторический зал, где на подставке, в свете софита сиял меч Джили.

И тут я услышала чей-то плач.

Пройдя дальше по потайному ходу, я очутилась за кабинетом мамы. Это я поняла, разглядев заднюю часть вращающихся шкафов — ту, которая демонстрировала набор реликвий директора элитного частного пансиона. Я прильнула к ним. Плакала мама. Если кто-нибудь сейчас нажмет кнопку, шкафы развернутся и вынесут меня прямо в кабинет, но я все стояла в этом пыльном проходе и не могла отвести глаз.

Мама была одна в кабинете и сидела, свернувшись калачиком, в кресле. Еще недавно она танцевала и смеялась, а сейчас сидела в одиночестве, и слезы текли по щекам. Мне захотелось обнять ее и поплакать вместе. Ощутить ее соленые слезы на своих щеках. Погладить ее волосы и сказать, что я тоже устала. Но я оставалась там, где была. Я не могла пойти и утешить ее. Как я объясню, почему так странно одета, и оказалась в этом месте? Но самое главное, я понимала, маме не хотелось бы, чтобы я видела ее плачущей.

Она потянулась за коробкой с салфетками, стоявшей на полке позади нее. Она сделала это, не открывая глаз, уверенным движением человека, который точно знает, что где лежит. Хорошо отработанное движение, привычка. И тогда я поняла, что горе моей мамы, как и ее жизнь, полно секретов. Я потрогала коробку с сережками в кармане и сразу поняла, почему слезы пришли именно сегодня.

— Господи, — задохнулась я.

Выйдя из потайного хода, я отыскала любимый подоконник в пустом классе. Слез не было. Что-то подсказывало мне, что Вселенная не выдержит, если обе представительницы семейства Морган будут плакать одновременно. Я стойко держалась, предоставив маме право быть слабой сегодня и заняв ее место на посту.

Я просто ждала, когда кончится ночь. Школа заснула, и вскоре тишина успокоила бешено стучащее сердце. Я смотрела сквозь свое отражение в темном стекле.

— С днем рождения, папа.

В то воскресное утро мне не хотелось ни с кем встречаться. В полдень я должна была увидеться с мамой. Нужно убедиться, что с ней все в порядке и извиниться, что я в общем-то забыла о дне рождения папы. Что происходит? Прошлое отпускает меня?

Я ворвалась в ее кабинет, приготовив тысячу объяснений, но все они вылетели из головы, когда я увидела маму, мистера Соломона и Букингэм. Они уставились на меня так, словно я прилетела прямо из космоса, и резко замолчали — вот уж, казалось бы, чего опытные шпионы никогда не сделали. Случилось что-то из ряда вон выходящее! Это точно, ведь три преподавателя лучшей в мире школы шпионов забыли запереть дверь.

После затянувшейся на вечность паузы Букингэм сказала:

— Камерон, очень хорошо, что ты пришла. У тебя есть личный опыт в вопросе, который мы все тут обсуждаем. — Сейчас мне показалось, что Патриция Букингэм отлита из стали, несмотря на то, что у нее артрит и поврежденные бедра. — Конечно, Рейчел, ты — мама Камерон, к тому же директор, поэтому я пойму, если ты сочтешь нужным попросить Камерон уйти.

— Нет, — ответила мама. Она уже здесь и не откажется помочь нам.

Напряженная атмосфера в кабинете завела и меня, и я встревоженно спросила:

— Что случилось? Что…

— Закрой дверь, Камерон, — велела Букингэм, что я и сделала.

— Эйб Бакстер не вышел на связь, — объявил мистер Соломон, присев на угол стола, как делал сотни раз во время уроков по секропам. Но сегодня это была далеко не лекция. — Точнее, он трижды пропустил сеансы связи.